РоманыПташкастр 238
Светлый фон
Канарейки живут в клетках уже больше четырехсот лет. Каждое новое поколение у них появляется меньше чем через год. Именно столько времени протекает от рождения до первого спаривания. Для смены поколения людей требуется около двадцати лет. Таким образом, канарейки живут в клетках восемь тысяч лет по человеческому счету. Вот и получается, что и у канареек, и у людей примерно одинаковое количество поколений провели всю жизнь в клетках.

Что же такое есть у людей аналогичное пению у канареек? Пожалуй, их мысли. Мы построили нашу большую клетку, называемую цивилизацией, потому что могли думать, а теперь принуждены думать, потому что мы ее пленники. Уверен, что если мне удастся вырваться из этой клетки на свободу, то передо мной откроется большой, настоящий мир. Но стали бы мои канарейки столько петь, если бы жили на свободе и могли полететь куда захотят? Вот уж не знаю. Может, когда-нибудь мне и удастся это выяснить.

Что же такое есть у людей аналогичное пению у канареек? Пожалуй, их мысли. Мы построили нашу большую клетку, называемую цивилизацией, потому что могли думать, а теперь принуждены думать, потому что мы ее пленники. Уверен, что если мне удастся вырваться из этой клетки на свободу, то передо мной откроется большой, настоящий мир. Но стали бы мои канарейки столько петь, если бы жили на свободе и могли полететь куда захотят? Вот уж не знаю. Может, когда-нибудь мне и удастся это выяснить.

В гнездовых клетках дела идут с бешеной скоростью. Птенцы уже покидают гнезда. Скоро некоторых из них можно будет перевести в правую или левую клетку. Не знаю, в которую именно их посадить — в ту, где теперь в моем сне живу я, или в другую. Пока я размышляю, какое принять решение, в мои сны входит Перта.

В гнездовых клетках дела идут с бешеной скоростью. Птенцы уже покидают гнезда. Скоро некоторых из них можно будет перевести в правую или левую клетку. Не знаю, в которую именно их посадить — в ту, где теперь в моем сне живу я, или в другую. Пока я размышляю, какое принять решение, в мои сны входит Перта.

При этом я вовсе не хочу сказать, что она снится мне точно так же, как все остальные. В моем сне мне снится, что я вижу о ней уже совсем другой сон. В первом моем сне я засыпаю на жердочке, поджав лапку, как обычно делают канарейки, — и тогда мне снится Перта.

При этом я вовсе не хочу сказать, что она снится мне точно так же, как все остальные. В моем сне мне снится, что я вижу о ней уже совсем другой сон. В первом моем сне я засыпаю на жердочке, поджав лапку, как обычно делают канарейки, — и тогда мне снится Перта.