За прилавком толстая теха и скучающая молодуха. Компакты расставлены по здоровенным деревянным полкам. Голли взял один и сорвал алюминиевую наклейку.
– Нужно только отодрать полоску, а потом спрятать ее, и все, – сказал он, кладя диск в карман.
Билли нахмурился, отошел от нас, и вот он уже на улице.
– Конечно, Биррелл, ворчливая сука, мы не крутые спортсмены с аккуратной стрижкой, – сказал мне Голли, – поджигатель гребаный.
– Золотой кулак Стенхауза, конь педальный, – рассмеялся я.
Голли с тем же деланым выражением на лице запел тему из «Белки-шпиона»:[40]
– Где-е же-е ты-ы, агент-бе-елка…
Тут вступаю я:
– …он кру-ужится по стра-не, как его зовут…
Тут мы прикладываем пальцы ко рту:
– Тссс… Белка-шпион!
По кражам я не большой спец, а Голли, у него есть опыт, но не такой, как у мистера Теренса Лоусона и его старого дружбана Алека. Эти заморачиваются по полной: взламывают хаты, грабят магазины, весь набор. Перед выходом из дома нам с Билли пришлось переговорить с этим нечестивым пузырем молофьи. Мы сказали, что в отпуске никаких воровских дел быть не может. Кудрявый бес надулся и говорит:
– Мне уже давно не пятнадцать, а двадцать пять. Я в курсе правил поведения, уроды. Знаю, когда работать, а когда отдыхать.
Вышло так, что мы еще и виноваты, что заикнулись.
Терри всегда называл воровство работой. Для него, наверное, это и было основным занятием, с тех пор как его уволили с развозки соков. И вот после всех прекрасных речей я сам вписался тырить. Вот почему Биррелл завелся. Но в чем-то Голли прав: это ж преступление против разума. В таких условиях очень сложно ничего
В общем, вышел я из магазина, заглянул в соседнюю лавку, купил непрозрачный пакет и бутылку воды для веса, пошел обратно и стал планомерно сдирать наклейки с дисков, после чего возвращался и сгружал их в пакет. Дамам за прилавком из-за полок ничего не видно. Нет ни камер, ни зеркал. Делать не хуй: просто