– Табак, – подытожил он, в общем, для себя.
Конечно, Джонни нравились стремительно прорезающие Вселенную снопы звездного света и безграничные возможности, которые, казалось, они предполагают, однако он решил не говорить Катрин об этом. Слишком хлопотно было бы объяснять ей, что сейчас она находится в той части Шотландии, где делиться своими мечтами – это как делить один шприц на двоих: иногда вроде как и можно, но в итоге себе дороже. Кроме того, он уже готов был ее оседлать. Он повернулся к ней, губы их встретились. Пошатываясь, они двинулись к матрасу с покрывалом, и Насморк надеялся, что к моменту, как они туда доберутся, страсть его достигнет предела, когда ни сухие крошки, ни пятна студента-задроты уже не будут иметь существенного значения.
В полете
В полете
Стюардесса смотрит на меня с едва прикрытым ужасом. Тот еще пассажир: одежда загажена, голова обрита (для нормальной причи в пустыне слишком пыльно), и несет от меня химическим распадом и землей Нового Света. Лицо потное, все в грязи. Стюардесса смотрит на наманикюренного стюарда с тележкой, и тот, заметив меня, закатывает глаза. Несчастный, что сидит со мной рядом, весь прямо изогнулся от меня подальше. Я не в состоянии летать. Я вообще ничего делать не в состоянии.
Самолет зарычал, рванул; меня пришпилило к креслу, и вот мы в воздухе.
– У нас был воздух, Хелена, – слышу я пару раз. Это я же и говорю. Самолет выравнивается, и надо мной нависает другая стюардесса.
– С вами все в порядке?
– Да.
– Не шумите, пожалуйста. Вы мешаете другим пассажирам.
– Простите.
Я стараюсь не сомкнуть глаз, хотя поспать мне просто необходимо. Но как только они закрываются, я проваливаюсь в пиздец какое безумство: меня окружают черти и змеи, толпятся лица забытых и мертвецов, и я начинаю что-то нести, пока усилием воли не возвращаюсь в сознательное состояние, поддерживать которое нет никакой возможности.
Несведущий и осведомленный.
Несведущий никогда не сможет заставить осведомленного не принимать наркотики. Тут старик Кант Иммануил с Последними каннибалами[65] абсолютно прав: феномен и ноумен суть одно и то же, но каждый человек способен увидеть феномен только через призму собственного опыта.
Поэтому я и не забываю самый верный совет из тех, что давал мне мой старик: не доверяй трезвенникам. Это то же самое, что признать: я невежественный, узколобый задрот. Хорошо, если недостаток наркотиков они компенсируют блестящим воображением. Но если оно и есть, то прячут они его очень глубоко. Че…
ЧТО… надо мной склонилась тень.
– Чего желаете выпить? – спрашивает стюард.