Иногда Егор наклонялся, выбирал из вскопанной земли большие корешки сорняков и отбрасывал их подальше, за рубеж грядки. В нос ударял резковатый, специфический запах сырой земли. Но Егор копал усердно, словно эта тяжёлая работа доставляла ему удовольствие.

Вот вместе с развалившимся комком с лопаты на землю свалился жирный, красновато — синий червяк. Он быстро почувствовал под собой спасительную землю. Через мгновение он уже вышел из ступора и попытался зарыться обратно.

— Чирик? — всполошился один воробей.

— Чирик! — ответил ему другой.

И оба воробья синхронно вспорхнули и, встряхнув с ветки несколько белых лепестков, стрелой ринулись за беглецом.

Первый воробей успел схватить желанного червяка, но тут же выронил его, испугавшись нового земляного кома, разбиваемого блестящей лопатой. Воробьи взвились, покружили немного и, обиженно чирикая, уселись несколько по — отдаль, нервно подергивая хвостиками.

Егор двумя пальцами подхватил уползающего червяка и бросил его поближе к отпрыгнувшим в стороны воробьям.

— Берите, птахи, ешьте, там их ещё много, — обласкал он взглядом и словом расстроенных воробьёв и опять сосредоточился на своей работе, не обращая внимания на, росший близко и так и норовивший зацепиться за его штанину, корявый крыжовник.

13

13

Стройными рядами праздничные колонны демонстрантов, стараясь попадать в такт громкого торжественного марша, приближались к площади, на которой находилось здание Исполкома.

Нежная зелень едва распустившихся листочков на деревьях, промытый ночным дождём асфальт, окантованный свеже — побеленными бордюрами, подчеркивали красочное оформленные колонны.

Первыми на площадь вошли школьники. Ребята постарше несли транспаранты и флаги, портреты членов правительства и множество разноцветных воздушных шаров, половину которых озорные мальчишки покололи сразу же после митинга.

Егор вместе с Лёхой нёс широкий транспарант из красной материи, на котором были написаны такие простые и такие значимые в жизни каждого человека слова: Мир! Труд! Май! Худенького Лёху не нарочно, но постоянно толкали и транспарант немного провисал. И Егору приходилось немного выбиваться в сторону, что бы растянуть полотно. Но он не злился, он старался, потому, что хотел, что бы эти слова были видны всем и далеко.

Следом за школьниками шли колонны работников местных предприятий, заполнившие всё оставшееся пространство, включая примыкающие к центру улицы. Люди улыбались, помахивали знакомым флажками. Даже те, кто утром с трудом поднялся с постели, кое — как перед зеркалом оправил лицо, выведенные из прострации утренней свежестью и патриотичными песнями, радостно будоражившими сознание, не сожалели о том, что пришли на демонстрацию.