– 

И чего ему не сиделось в своей деревне? – думала Тамар, проводя операцию по извлечению младенца. – Он .

– холодный пот покрыл лоб, скатился на брови, и его капли стали стекать на огромные ресницы красавицы, ослепляя хирурга. – Не-е-е-т. Не может он знать. – подумала она, вытерла глаза о предплечье и бросила взгляд в сторону противоположного склона ущелья.

Леван сидел, поджав ноги, в позе лотоса. Руки, упираясь в колени, поддерживали тело так ровно, чтобы усилие на шейные позвонки было минимальным. От этого, а может быть, от того что все его желания стремились на тот склон, застывшая поза читалась, как порыв на взлёт.

Тамар увидела этот порыв. Перед её взором, вернувшимся в полость роженицы, встал образ Левана, парящего над ней. Её затрясло от ужаса. Всё тело проняла мелкая дрожь, и . только умелые руки мастера, ведомые навыком, вытащили ребёнка вместе с плацентой.

Они освободили плод от пуповины.

Спазм завладел горлом.

Уложили младенца на влажную пелёнку. Её замутило от страха.

Обработанная тампонами полость ждала. Взгляд затуманила паника.

– 

Не-е-е-е-т!!! – взвыло все её существо. – Не будет. Не хочу!.. Нет! Я! Я буду решать! Я! Я буду дарить и отнимать жизнь! Я!!! Я!!! Я!!! – В торжествующей истерике повторяло её Эго.

Руки сделали узелок. и отрезали нитку.

Тамар уставилась вопросительным взглядом в идеально ровный шов. Этот вид подкосил убийцу. Плечи несчастной женщины опустились, взгляд устало прошёлся по противоположному склону ущелья и не задержался на распростёртом на земле теле.

Над ущельем разнёсся крик новорожденного.

– 

Михо! – усталый голос Тамар напряг Михаила. – Возьми свою малютку.