Голос Зуракан прозвучал настороженно:

— Эже, вы не ставьте себя рядом со мной. Ведь вы же не наемная работница.

— Конечно, милая, — с готовностью ответила Батийна. — Я не наемная работница, но все равно рабыня в нашей жизни.

— Что-то не поняла я ваши слова, эже.

— Что тебе сказать, сестричка?.. Ты думаешь, если я, как джигит, сижу в седле и езжу по аилам, значит, я свободна? Ничуть. Езжу на кобыле, а не на жеребце, сама я жена круглого оболдуя. Много пришлось пережить. И побои мужа, и гнев старших, сплетни жен и мужниных родственников, и проклятия муллы. Всему этому раз и навсегда я хочу положить конец; рада бы уехать куда глаза глядят, но, увы, наши обычаи связали меня по рукам и ногам. Я мечусь, бросаюсь на все, закусываю губы, но вырваться из оков никак не могу. То и дело мужнина плетка гуляет по спине. Все же я не перестала ездить по аилам, но тщетны мои стремления найти хотя бы самую узенькую тропку к свободе. А в чем она, эта свобода? Не знаю. Найду ли то, что ищу, или затеряюсь в этих бесконечных горах? И никому нет дела до горькой участи несчастных женщин, как мы с тобой. Старейшины злые и коварные люди. Волостные и судьи жадны и алчны. Они в юрте бая распивают крепкий кумыс и едят жирное мясо молодых барашков да блаженно жуют казы[92]. С бедных собирают немилосердные подати. А женщины для них, что скотина. Им нужны безропотные покорные рабыни, чтоб даже своих волос из-под белого платка не показывали. Стоит поднять голову и прямо посмотреть на них, беды не оберешься. Будешь и неучтивой, и потаскухой, и своевольницей, — все позорные прозвища, словно репей, прилипнут к тебе.

Зуракан вопросительно смотрела на Батийну: верилось и не верилось в то, о чем та говорила.

— А куда вы поедете сейчас, эже?

— Куда глаза глядят и куда кобылка вывезет, — отвечала Батийна неопределенно.

Зуракан растерялась: «Я хотела с ней ближе познакомиться, открыть ей свои тайны. А она сама какая-то другая. На кого она обижена? Неужели это колдунья и она совращает меня с чистой дороги?»

— Нет, а куда вы все-таки уедете, эже?

— Не знаю, сестричка…

Зуракан стало жалко Батийну. Мелькнула мысль, что Батийну сильно избил муж.

— А может, ты со мной поедешь? — раздумчиво спросила Батийна. — Обездоленные должны держаться друг за друга. Так легче делить свое горе. Если сблизимся, то не бросим, не забудем, не изменим друг другу. Да, сестричка. На этот раз я именно к тебе приехала. Хочу поговорить откровенно. Дрова еще успеем заготовить. Садись-ка рядом. Я тебе кое-что расскажу… Сперва выслушай, потом решишь, как лучше тебе повернуть судьбу свою.