— Я верю, у вас будет наследник! — сразу же сказал он.

— Если это случится, мантия первого оракула ваша! — пообещал Эхнатон.

Всего две фразы, но Хаарит уже повсюду появлялся с Суллой и советовался с ним по любому поводу, точно первых оракулов было уже двое. Неожиданно Суллу чаще стали замечать в покоях Тиу, и мать-государыня мгновенно расцвела, помолодела; появлялся яркий блеск в глазах и румянец на щеках, когда она встречалась с оракулом на приёмах и больших обедах, на которые фараон раз в неделю приглашал первых сановников для обсуждения насущных дел в непринуждённой обстановке.

Фивы располагались на левом берегу Нила, Ахет-Атон на правом, и теперь солнце садилось в далёкие пески пустыни, что огорчило Азылыка больше всего. Чтобы хоть как-то восполнить эту потерю, он решил прогуливаться по утрам, встречая рассвет и наблюдая, как лилово-розовый круг солнца стремительно восходит над Нилом, разрушая ночь и объявляя новый день.

На одной из таких прогулок он встретил Нефертити и застыл, поражённый её красотой. Она явилась в сопровождении служанок и двух телохранителей. Девушки, окружив госпожу, своими телами старались прикрыть её от посторонних глаз, но Азылык силой своей воли сам привлёк взгляд царицы, и она, не понимая, что ею движет, подошла к оракулу.

— Вы звали меня? — растерянно спросила она, останавливая жестом телохранителей, которые готовы были броситься на неприятного морщинистого старика с узким тёмным лицом и выжженным, точно от зноя, сухим бесстрастным взором.

— Да, ваше величество, я — дядюшка Илии, первого царедворца, — церемонно представился он.

— Ах, так это вы! — обрадовавшись, заулыбалась Нефертити, и ласковая её улыбка невольно тронула очерствевшее с годами сердце оракула. — Наш первый царедворец часто вас вспоминает, расхваливая вашу мудрость, и мне давно хотелось с вами познакомиться.

Оракул смутился от её слов, не ведая о такой своей известности. Илия обычно отмалчивался, почти не рассказывая о том, что происходит во дворце, лишь однажды, выпив вторую чашу вина, признался, что новая их царица божественной красоты и видеть её всякий раз — радость и мука. В Фивах так и не поставили скульптуры Эхнатона и Нефертити, зато в новой столице они встречались на каждом шагу, и Азылык смог наконец-то узреть лик владычицы, невольно согласившись с племянником, ибо даже в камне она вызывала восхищение.

— Я имела в виду, что рядом живёт такой умный человек, как вы, а мы до сих пор не знакомы, — заметив его смущение, разъяснила царица. — Ведь я знаю, что благодаря вашим советам Илия завоевал такой авторитет среди сограждан. Ведь правда?