— Мы давно уже ждали этого, — заговорил снова Вардас, — но если это случится теперь, это будет большим несчастьем для Византии. Мы и так переживаем очень тяжелое время. Михаил под влиянием оргий почти что сошел с ума, все войска находятся на границах, где им приходится бороться с персами, у нас есть только разнузданная гвардия, которая хороша, когда приходится укрощать разбушевавшуюся чернь на форуме, и ничего не стоит в открытом бою с могучим врагом.

— И прибавь, мудрый, — вставил свое слово Фотий, — у нас нет полководца, который мог бы бороться с варварами.

— Я уже говорил ему, какие это варвары, — кивнул на Василия Вардас, — это не жалкие болгары, а новый мощный, крепкий народ–дитя, только еще начинающий жить…

— Что же делать? Как отвратить грозу? От Рима теперь нам нечего ждать помощи.

— Да, после того, как эти бунтовщики отложились от нас, и мы не могли наказать их за измену, — на Рим, действительно, нечего надеяться…

— Но не можем же мы допустить, чтобы погибла Византия!

— Византия и не погибнет, — довольно спокойно ответил Вардас, — до этого еще очень далеко, и славяне с этой стороны вовсе не опасны, Византия — и даже не вся, а только город великого Константина — перенесет ужасное жестокое испытание…

Оно мне и страшно!…

— Чем же?

— Оно вызовет волнения в народе. Недовольство Михаилом растет и без того, а кто может знать, куда заведет нас волнение черни?

— Да, это — действительная опасность, — согласился с Вардасом Фотий. — Не позволено ли мне будет сказать свое слово? — вмешался молчавший до этих пор Македонянин.

— Говори, Василий, — ласково вымолвил Вардас, — ты молод, и в твоей голове могут зарождаться хорошие планы. Говори, а мы обсудим твои слова.

— Действительно, у нас нет войска для отражения набегов, с границ мы не можем взять обратно наши отряды — тогда персам легко будет вторгнуться в пределы Византии, но если бы удержать россов от этого набега теперь, то после они встретились бы с вооруженными силами и были бы без труда отброшены.

— А как это сделать?

— У них только два вождя.

— Знаю — Аскольд и Дир…

— Вот! Других нет…

Нет им и заместителей. Если бы эти вожди умерли от какой–нибудь внезапной причины, болезни или чего подобного, россов некому было бы вести в набег, тогда…

— Так, так, ты, может быть, и прав! Но среди норманнов все–таки останутся люди, которые могут заменить Аскольда и Дира.

— Не думаю! Этих князей любят славяне. Они видят в них своих освободителей от хазарского ига, другие же норманны являются для них простыми воинами, недостойными сидеть на княжеском престоле; кроме того, у славян есть и свои знаменитые мужи, которые имеют больше прав на княжение, чем простые пришельцы. Если не будет Аскольда и Дира, на Днепре сразу, среди покорных ими племен, начнется волнение, которое кончится очень печально для норманнов, и, во всяком случае, опасность набега, может быть, для нас хотя и не будет устранена совершенно, то отдалена на более или менее продолжительное время.