— Согласны, — разом ответили они, — мы готовы сделать по твоему слову!
— Не сомневаюсь, — ответил Василий.
15. К ЦЕЛИ
Кто может сказать, какими путями распространяются тревожные вести и иногда доходят до людей, от которых более всего хотели бы их скрыть? Вардас, Фотий и Василий более всего желали скрыть принесенное купцами известие от своего повелителя, и оно, между тем, дошло до него очень скоро.
Михаил не на шутку встревожился, когда узнал о предстоящем набеге варваров.
Ему не было никакого дела до Византии, он боялся только за свою жизнь, которая все–таки более, чем что–либо, была в опасности.
— Варвары, варвары! Опять эти несносные варвары! — кричал он, мечась как сумасшедший по своему роскошному покою. — Это — заговор! Меня хотят лишить престола, вот и навели теперь мои враги варваров на Византию.
— Успокойся, величайший! — пробовал останавливать его Василий. — Византия по–прежнему верна тебе и сумеет всегда защитить тебя грудью своих сынов от всяких варваров…
— Знаю, все знаю… Ты один только, Василий, заслуживаешь моего доверия, — кричал порфирогенет, — успокой меня, скажи мне: гвардия за меня?
— Да, светлейший…
— А народ?
— Точно также… Народ по–прежнему обожает тебя и считает своим солнцем.
— А все–таки я ему не верю, этому народу… Он коварен и лжив. Я ему давно не устраивал ристалищ, и он забыл меня.
— Нет, нет не тревожь себя напрасно, в порфире рожденный, — народ за тебя… Займись пока делами государства, тебя ждут на пире, и, если ты не покажешь пирующим своего лица, они и в самом деле подумают, что ты испугался каких–то варваров.
— Ты прав, Василий, прав, как всегда… Действительно, нельзя подавать этим людям вида, что мы смущены…
— Тогда подать знак к началу твоего великолепного пира?
— Подай, Василий!
Македонянин удалился.
Ему до крайности был отвратителен этот перепугавшийся до последней степени человек, дрожавший при одном только намеке на опасность для своей жалкой жизни и забывавший в то же время о судьбе целого народа.
Мысли Василия при этом принимали все более и более определенный образ.