Так прошло несколько мгновений.

Македонянин смотрел куда–то в угол, Фока, опустив глаза к полу, как бы переживал какую–то тяжелую внутреннюю борьбу.

— Прощай, — наконец, глухо вымолвил он.

— Прощай, Фока, — ответил Василий.

— Помни свое обещание… Не оставь моих сирот…

— Иди!… Будь покоен…

— На утро будьте готовы отправиться в путь, — приказал он приведенным по его приказу купцам и приказал страже увести их.

Снова оставшись наедине с Фокой, Василий не выдержал и, повинуясь могучему внутреннему порыву, крепко–крепко обнял старика и, едва сдерживая слезы, выбежал из покоя.

Вардас ждал его с нетерпением.

— Ну, что, — спросил он, — как Фока?

— Он понял, что его присутствие необходимо.

— Верный, незаменимый слуга… Может быть, он своею жизнью спасает Византию…

— Он готов на все, он — не эти жалкие торгаши и способен пожертвовать собой ради пользы отечества…

— Мало таких…

— Но пока они есть, ими сильна Византия… Только бы жертва эта не стала напрасной, — закончил Вардас.

На другой день рано утром трирема херсонесских купцов вышла из гавани Константинополя.

Фока был на ней.

К Аскольду и Диру вместе с ним неслась по морским волнам сама смерть…

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ЧУДО ПРЕСВЯТОЙ БОГОРОДИЦЫ