Он на минуту смолк, потом обратился к Ирине с вопросом:

— Дитя мое, веруешь ты во Христа?

— Верую! — было ответом.

— И не отвергнешь его?

— Никогда!

— Даже если бы это лишило тебя всего счастья, которое суждено тебе на этом свете?

— Даже и тогда!… Что счастье земное, если нас в будущей нашей жизни ждет лучшее счастье — небесное!

— Я ожидал этих ответов, дитя мое… Благодарю тебя, но теперь я скажу тебе вот что: любила ли или любишь ли ты кого?

Личико Ирины вспыхнуло ярким пламенем. Всего еще за несколько мгновений до этого она смело бы ответила на этот вопрос отрицанием, но теперь она смутилась и ничего сказать не могла…

— Хорошо, не отвечай, — заметив ее смущение, сказал Василий. — Но вот что: если бы язычник предлагал тебе свою любовь, и ты бы сама полюбила его, решила бы ты стать его женой?

— Да, если бы он принял святое крещение.

— А если нет…

— Я бы умерла, но отказалась он него…

— Слышишь, князь?… Спасибо тебе за эти ответы! Теперь я скажу, что речь действительно шла о тебе. Вот этот человек, он — вождь храброго славянского народа, хочет взять тебя своей женой; правда это, Аскольд?

— Да, — глухо подтвердил киевский князь.

— Я слышал твой ответ. Этот человек, Ирина, — язычник; что ты ответишь ему?

— Пусть он станет христианином, и я буду ему верной подругой на всю жизнь.

— Слышишь, князь! Теперь, Ирина, удались в свои покои… Изок, поди с ней…

Или нет, предложи молодому витязю, — Македонянин указал на Дира, — пройтись по императорскому саду, мы же здесь поговорим с его братом.

Изок поспешил повиноваться Василию, и Дир, со своей стороны, не нашел предлога к отказу. Он понимал, что между этим византийцем и его названным братом должен произойти серьезный разговор.