В промежутках между занятий Аскольд несколько раз видел, правда, на самое короткое время Ирину и, чем ближе он вглядывался в нее, тем все более и более поражался ее сходством с несчастной Зоей.

Теперь он и сам думал, что это судьба влекла его к стенам Византии, и, постигая это, он все более и более убеждался, что здесь виден перст Божий.

«Если бы мы взяли город и сожгли его, я никогда не увидел бы Ирины, — размышлял Аскольд. — Эта буря остановила нас, и вот я знаю ее, вижу и жду, наконец, счастья…»

Когда Фотию сообщили, что князья достаточно подготовились к принятию св. Крещения, он назначил день для совершения св. Таинства.

Сам император был восприемником у новокрещаемых.

Михаил, конечно, не явился лично, его заместителями были одни из самых высших придворных…

Итак, Аскольд и Дир стали христианами. От этой новой победы, от которой теперь ждали очень и очень многого, возликовал весь Константинополь.

В императорском дворце дан был пир. Дир присутствовал на нем с такой же непринужденностью, как и на пирах в самом Киеве, но Аскольд дождаться не мог, когда ему удастся переговорить с Василием.

Наконец этот случай представился.

— Вот Василий, я и брат мой стали христианами, — сказал он ему.

— Я могу только радоваться за вас.

— Но ты помнишь, о чем мы говорили с тобой?

— О чем?

— Об Ирине.

— Как же! Помню! Ты можешь взять ее своей женой.

— Но пойдет ли она?

— А об этом ты спроси у нее сам.

Сердце Аскольда так и забилось от внезапного волнения.

Он даже растерялся…

— Где же я увижу ее?…