РоманыЧародейстр 205
Светлый фон
Но я еще не сказала, кто эти люди. Они – артисты или как-то связаны с искусством, а всяческие импресарио и антрепренеры едят больше всех! Мы, кажется, специализируемся на музыкантах, поскольку они наиболее общительны из всего здешнего артистического сообщества. А оно тут есть. Просто удивительно, какое количество разнообразных людей искусства обитает в этом городе, который, кажется, совершенно ими не интересуется. Здесь есть даже клуб для них, но он далеко не так популярен, как наш салон. Вероятно, дело в угощении.

Но отчего музыканты? Так получилось, но, я полагаю, этому есть какое-то глубинное объяснение. Художники – очень особенные люди и постоянно изнемогают: они вынуждены тащить вкусы жителей Торонто из XIX века в ХХ, а это чудовищно тяжело. Скульпторов здесь почти нет: нет спроса на скульптуру, за исключением идолов мертвых политиков, а они очень дорогие (конечно, бронза), и эти заказы обычно уходят в Монреаль определенному скульптору, который специализируется на них и наловчился работать с фотографий. Писатели… мы пытались приглашать писателей, но ничего не вышло: они ужасно сварливы и ожидают выпивки, а этого мы не можем себе позволить. Во всяком случае, в таких количествах, в каких они ее хлещут. Поэтому у нас в основном музыканты.

Но отчего музыканты? Так получилось, но, я полагаю, этому есть какое-то глубинное объяснение. Художники – очень особенные люди и постоянно изнемогают: они вынуждены тащить вкусы жителей Торонто из XIX века в ХХ, а это чудовищно тяжело. Скульпторов здесь почти нет: нет спроса на скульптуру, за исключением идолов мертвых политиков, а они очень дорогие (конечно, бронза), и эти заказы обычно уходят в Монреаль определенному скульптору, который специализируется на них и наловчился работать с фотографий. Писатели… мы пытались приглашать писателей, но ничего не вышло: они ужасно сварливы и ожидают выпивки, а этого мы не можем себе позволить. Во всяком случае, в таких количествах, в каких они ее хлещут. Поэтому у нас в основном музыканты.

Только не оперные – эти есть, но их мало. Дражайшую тошнит от оперы, хотя я оперу очень люблю. Но Дражайшую, бедняжку, нынче, кажется, тошнит от всего.

Только не оперные – эти есть, но их мало. Дражайшую тошнит от оперы, хотя я оперу очень люблю. Но Дражайшую, бедняжку, нынче, кажется, тошнит от всего.

Кое-кто из театра, хотя таких немного. Театр здесь до сих пор в основном импортный, а запросы большинства публики удовлетворяет кино. Если не считать «Гильдии актеров», по-настоящему хорошей полупрофессиональной труппы; Дарси Дуайер уговаривает нас заняться дизайном декораций для «Гильдии» – разумеется, бесплатно. К нам приходят люди из «Гильдии» и несколько одиноких чудиков вроде той женщины, которая пытается учить театральному искусству детей – но как она это делает! Она в юности училась у Бена Грита, так что ты догадываешься о ее стиле. Это определенно не Джеральд Дюморье и не Ноэл Кауард. Часто приходят Дульче и Декорум – тандем из мужа и жены: она отличный комик, а он – жалкое существо, вышедший в тираж герой-любовник. И еще бедный старик Уоткин Тинни, сильно побитый молью, – он утверждает, что был секретарем у Бирбома Три. Вероятно, по свету бродит целый полк бывших секретарей Бирбома Три. [1] Он косит под Генри Ирвинга и дает девочкам в Моултон-колледже уроки элоквенции. Еще, к сожалению, он стрелок – пятерка там, десятка здесь, а сам тем временем вслух проклинает «аматеров». Нам не хочется, чтобы стрелок был у нас завсегдатаем, – вообще не хочется, чтобы он у нас бывал. Но у бедного старичка ужасно голодный вид.