— Вот изысканные вещи, — сказала Екатерина, заглядывая в коробочку, где лежал набор из шести пуговиц в форме колес Екатерины. — И эта тоже. — Она взяла в руки веер из страусовых перьев с золотой ручкой.

— Взгляните на эти туфли! — воскликнула Маргарет и указала на дюжину пар обуви, выставленной в ряд на полу, расшитой золотом, бархатной, кожаной и с каблуками из пробкового дерева.

— Туфли — моя слабость, — призналась Екатерина. — Хотя до сих пор я не могла потакать ей. Но я чувствую себя эгоисткой, имея столько роскошных нарядов. Вы можете выбрать себе по платью, и я велю портному подогнать их вам по фигуре.

Елизавете уже было отправлено фиолетовое.

Купаясь в благодарностях падчериц, Екатерина дождалась, пока те остановят на чем-то свой выбор, потом отправила Маргарет к другим дамам. Ей нужно было наедине переговорить с Марией. Она отвела ее по лестнице во двор, а оттуда — в личный сад. День снова выдался жаркий, поэтому они присели на скамью в тени дерева.

— Не могу передать вам, как мне приятно, что вы моя падчерица, — сказала Екатерина Марии. — Я всего на четыре года старше вас, но надеюсь, вы можете думать обо мне как о матери и друге.

— Вы для меня уже стали и тем, и другим. — Мария улыбнулась.

— Я отправила принцу Эдуарду и леди Елизавете приглашения ко двору с целью посетить меня.

— Отец не позволит Эдуарду приехать прямо сейчас, в разгар эпидемии, — сказала Мария, — и Елизавете тоже, я полагаю.

— Она ответила мне, — сообщила ей Екатерина. — Ее письма весьма умны и изысканны. Можно подумать, это писала женщина лет сорока!

— Елизавета очень умна и сметлива. — Взгляд Марии на мгновение стал твердым. Конечно, между сестрами существовала ревность, а как же иначе? — Что она написала?

— Поблагодарила меня за доброту, которой, по ее словам, не заслуживает, и обещала приехать, как только ей это позволят. Она дала слово вести себя так, что мне не придется жаловаться, и выказать мне должные послушание и уважение. В конце добавила, что с нетерпением ждет, когда отец даст ей разрешение.

— Это очень похоже на Елизавету. — Мария снова улыбалась. — Она всегда была развита не по годам.

— Когда она приедет, я сделаю вас обеих своими главными придворными дамами.

Анна не станет возражать. Она поймет, что дочерям короля следует отдать предпочтение и почему Екатерина посчитала необходимым осыпать их милостями.

— У вас обеих были трудные времена, — сказала Екатерина. — Меня тронула ваша забота о Елизавете.

Они вполне могли ненавидеть друг друга. Елизавета была живым напоминанием о том, что пришлось вынести Марии и ее матери из-за Анны Болейн, околдовавшей короля.