Франц отказался участвовать в поисках девушки. Этим он удивил всех, потому что лучше всех знал эти места, а награда за находку была назначена немалая. Плюс обязательные деньги по таксе. Но он заявил: “Не мое дело искать мертвых”.

“Откуда вы знаете, что она мертва?” – спросил его родственник этой девушки, смешно похожий на гвардейского офицера. “Не могу этого объяснить, – ответил ему Франц. – Но если вы меня в чем-то подозреваете, скажите об этом в полиции”.

Почти месяц, пока искали тело, Франц провел в небывалой тоске, какой не испытывал прежде. Утром, перед тем как отправиться на пастбище, и вечером, возвращаясь обратно, он смотрел на настенные часы. Они остановились через два часа после того, как эта русская покинула его дом. В этом не было никакой мистики. Просто он забыл их завести. Мистика была в том, что от часов пропал ключ, и завести их теперь не было возможности. Каждый раз, когда он смотрел на часы, в его голове возникала одна и та же картинка.

Он быстро крутит пальцем поверх циферблата, будто подгоняя на нем стрелки. И – выражение ее лица при этом.

Когда через месяц после поисков Лизы он заметил тело на уступе водопада, то не на шутку испугался. Он вспомнил вопрос родственника и подумал, что его заподозрят в убийстве. Наверное, молодой человек уже сообщил в полицию о своих подозрениях. Слава богу, на девушке были ее серьги. И не было следов насилия.

Вечером того же дня к нему пришел начальник общины и спросил, почему он не явился за наградой. Франц удивился: “За что? Ведь я ее не искал!” “Это не твоего ума дело, Франц, – сказал старшина. – Как видно, ты родился в рубашке! Моя обязанность передать тебе эти сто крон. Не отдавать же их обратно русским”.

На следующий день Франц пошел в костел, вручил деньги священнику и попросил его помянуть Елизавету Дьяконову 2 ноября, в День всех усопших. “Разве эта русская была католичкой?” – удивился пастор. Франц промолчал. “Это слишком большие деньги, – сказал пастор. – Сто одна крона… Почему сто одна, Франц?”

Он не ответил и на этот вопрос. Священник задумался, достал ключ, отпер дверь исповедальни и жестом пригласил его присесть за занавеской у решетки. “Облегчи душу, сын мой…”

Он сел на скамью и долго молчал. “Герр пастор! – воскликнул он. – Почему эта девушка выбрала именно меня?” – “Что ты хочешь этим сказать, Франц? Ты что-то скрыл от полиции? Это очень большой грех!” – “Я все рассказал в полиции, – ответил Франц. – Но почему она выбрала именно меня?” – “Я понимаю, как тяжело тебе было видеть ее тело, – вздохнул пастор. – Но ты же ни в чем не виноват? Это самоубийство?” – “Нет, нет! – резко возразил Франц. – Это несчастный случай! Но почему она выбрала именно меня?”