Эльза. Володя, можно вас попросить почитать свои стихи?

Маяковский. Сейчас не буду. Да Лиля и сама хорошо читает. Я лучше подарю свою книгу. А можно «Облако» посвятить вам?.. Вот: «Лиле Юрьевне Брик».

Эльза. Я думаю, в этот вечер уже наметились судьбы всех действующих лиц. Брики безвозвратно полюбили стихи Маяковского. Маяковский безвозвратно полюбил Лилю… После смерти отца я поступила на Архитектурные курсы. 15,16,17 годы… Встречи с Володей в Москве, Петрограде. И наша с ним короткая переписка.

…Люблю тебя очень. Жду с нетерпением. Ты меня не разлюбил? Ты был такой тихий на вокзале… Целую тебя, родненький, крепко-крепко!

Маяковский. Милый Элик! И рад бы не ответить на твое письмо, да разве на такое нежное не ответишь? Пока приехать в Москву не могу, – приходится на время отложить свое непреклонное желание повесить тебя за твою мрачность. Единственное, что тебя может спасти, это скорее приехать самой и лично вымолить у меня прощение. Элик, правда, собирайся скорее! Я курю. Этим исчерпывается моя общественная и частная деятельность. Прости за несколько застенчивый тон письма, это первое в моей жизни лирическое послание. Отвечай сразу и даже, если можешь, несколькими письмами, – я разлакомился. Целую тебя раза два-три. Любящий тебя всегда дядя Володя.

Эльза. А ты мне еще напишешь? Очень бы это было хорошо! Я себя чувствую очень одинокой, и никто мне не мил, не забывай хоть ты, родной, я тебя всегда помню и люблю. Но я все-таки вряд ли приеду. Мне сейчас хочется побыть одной.

Маяковский. Милостивая госпожа Эльза Юрьевна! Ваше отвратительное письмо я, к сожалению, получил. Что за гадости вы пишете! Судите сами: вывели человека на нежность, а потом: «Я не приеду». Если вы на мои письма будете отвечать через десять лет по получении оных, то я буду на ваши – через 20. Сим письмом предлагаю вам или вовсе прекратить мне присылку ваших ужасных писем, или немедленно оправдаться по адресу: Петроград, Надеждинская, 52, кв. 9. Готовый к услугам – Владамир Маяковский. А с поцелуями – твой дядя Володя.

Эльза. Кто мне мил, тому я не мила – и наооборот. Уже отчаялась в возможности, что будет по-другому, но это совершенно не важно…

Маяковский. Это ерунда! Ты сейчас единственный человек, о котором думаю с любовью и нежностью. Целую тебя крепко-крепко. Приезжай скорее, прошу очень. «Уже у нервов подкашиваются ноги».

Эльза. Это было как пароль. Всю жизнь я боялась, что Володя покончит с собой. Надо было его спасать. Мне было 19, я без разрешения матери еще никогда никуда не ездила, но на этот раз я просто, без объяснений причины, сказала ей, что уезжаю в Петроград.