Кажется, Виктор Шкловский заметил когда‐то, что если враг убивает врага, то в этом нет материала для драмы; а вот когда друг убивает друга, это трагедия.

Ну, а если великий человек тратит вторую половину жизни на то, чтобы убить то, что невероятными усилиями своего таланта и духа созидал в первую половину? Это трагедия в квадрате, супертрагедия. Она разыгрывается на наших глазах.

«Но вот сейчас явно избрано: опорочить меня как личность, запятнать, растоптать само мое имя. (А с таимой надеждой — и саму будущую жизнь моих книг?)», — жалуется Солженицын.

Не знаю, кто вынашивает такие коварные замыслы, но знаю, что осуществить их под силу только одному потемщику — Александру Исаевичу Солженицыну. С грустью и горечью приходится отметить, что с этой титанической задачей он начинает справляться. Друг убивает друга? Нет, самого себя.

Такова Солженицынская трагедия.

Семен Резник — Сергею Есину

2 июня 2016 г.

Дорогой Сергей Николаевич!

Наш с Вами друг Марк прислал мне «Дневник‐2011»[203]. С удовольствием разглядывал Ваш портрет на обложке в роскошном одеянии и вспоминал наши встречи в том самом 11‐м году! В тексте пока посмотрел места, где я упомянут. Признателен Вам за все добрые слова в мой адрес, а то, что пару раз Вы меня назвали Ефимом и один раз Семеном Семеновичем, — этого я не заметил.

Грустно стало оттого, что наша с Вами переписка, всегда интересная и, так сказать, стимулирующая, как‐то зачахла. Понимаю, что Вы очень заняты, что с годами силы становятся ограниченными, их приходится концентрировать на главном, а на второстепенном экономить. Я это хорошо чувствую по себе, так что ни в коей мере не в претензии.

В России снова поднимает голову лысенковщина. Я когдато писал — касательно антисемитизма — что идеи бессмертны, не только великие идеи, облагораживающие человечество, но и самые бездарные и гнусные — они тоже бессмертны. Нынешнее возрождение лысенкоизма — еще одна иллюстрация к этому. Так что Вавилов теперь для меня — не только ностальгия по прошлому.

Вот Вам отчет о моих делах. Он, конечно, Вас ни к чему не обязывает, но, если черкнете пару слов о том, что у Вас происходит, над чем сейчас работаете и вообще обо всем, о чем напишется, буду очень рад.

А за все, что Вы обо мне написали и процитировали в «Дневнике‐11» — особое спасибо. Так глядишь, и попадешь в историю русской словесности. Ведь Ваши дневники — это летопись, ее ценность будет расти с годами, ее будут изучать через 50 и 100 лет, сколько диссертаций будет написано на основе Ваших дневников — этого сейчас не подсчитать!