Трепов налил мадеры до краев.

— За вас, Павел Николаевич, за то, что вы принесли с собою русскому обществу! Ваш ответ высокопатриотичен и продиктован заботой о будущем нашей отчизны. Благодарю вас!

Чокнулись, помочили губы.

— А теперь мой вопрос, Дмитрий Федорович.

— К вашим услугам.

— Угодно ли будет государю даровать всеобщее избирательное право?

— Бесспорно.

— За вас, — поднял бокал Милюков. — За то, что вы приносите с собой русскому обществу!

Чокнулись. Губ не мочили.

— Народ ждет конституции, Дмитрий Федорович. Можно надеяться на то, что государь подпишет основной закон, представленный на его благоусмотрение Думою?

— Сначала нужно составить такой закон, Павел Николаевич. Составить в новых условиях, в обстановке всеобщего доверия.

— Значит, самая идея конституции не отвергается?

— Приветствуется. Государь готов даровать конституцию подданным.

— Амнистия?

— Нет. Государь никогда не простит цареубийц. Это позволит революционерам творить свое мерзкое дело безнаказанно!

— Дмитрий Федорович, вы не правы! Амнистия, дарованная государем, лишь укрепит престиж монархии! Народ возблагодарит за это царя. У кого поднимется рука на освободителя?!

— Александра Второго, освободителя, убили, Павел Николаевич.

— Но то было иное время! Сейчас народ измучен революцией! Культурные слои хотят спокойствия и тишины! Поймите, именно престиж самодержавия поможет нам, нашей партии вести работу по изоляции крайних групп, мы откроем пропагандистскую кампанию в Думе, я обещаю вам это, я держу в руках третью часть всех депутатов, то есть относительное большинство. Уговорите государя, Дмитрий Федорович!

— Я не могу этого сделать, хотя ваши доводы искренни и лично я могу вас понять. Я тем не менее реально мыслю, Павел Николаевич, я не хочу сулить невозможного...

— Отмена военного положения?