— Еще два мяча, Саймон.

— Сэр?

— Один в молоко и один незачетный. Еще два мяча.

— Ой. Да, сэр. Я забыл.

И эти два, погашенные, просвистели над головой Раддера.

— Что происходит, сэр?

— А то, что вы подавать толком не можете. Направление и расстояние, дорогой мой, направление и расстояние.

В следующие два часа первая пара отбивала мячи свободно и резко, набрав сто семьдесят четыре, пока один из них, тот самый, которого Раддер выбил утром вчистую первым своим мячом, не уступил место своему другу, также желавшему поучаствовать в бойне.

За чаем Хьюго с его белыми зубами и искорками в глазах веселился почти непереносимо.

— Вот это уже на что-то похоже, — сказал он. — А то я начал было беспокоиться утром.

— Дорогой старый друг моей юности, — ответил Эйдриан. — Боюсь, вам удалось нащупать главное наше слабое место.

— Какое, неумение как следует бросить мяч?

— Нет-нет. Сострадание. Твоя мрачность за ланчем попросту сокрушила моих мальчиков, и мы решили развеселить тебя, дав немного попрактиковаться. Сколько я помню, ты ведь о практике и мечтал?

— О ней самой. О том, чтобы к половине пятого выпереть вас отсюда с поджатыми хвостами.

— Это что, обещание? — произнес голос за их спинами. Голос принадлежал профессору Трефузису.

— Определенно, сэр, — ответил Хьюго.

— А что скажете вы, мистер Хили?

— Ну, дайте подумать… Набрать до семи часов двести тридцать девять очков? Думаю, мы с этим справимся, если, конечно, не запаникуем.

— Эллис, знаешь ли, нисколько не устал, — напомнил Хьюго. — Он способен подавать еще несколько часов подряд.

— Под конец мои мальчики его раскусили, — ответил Эйдриан. — Мы справимся.