— Что ты хочешь сказать?

— Если Нэнси и Саймон оставляют место нашего рандеву первыми, это знак того, что мы не одни. Если бы они дали уйти первыми нам, это означало бы, что за нами никто не присматривает.

— Московские правила, Джордж. Всегда московские правила.

— Прошу прощения?

— Неважно. Так кто же нас преследует?

— Полагаю, мы это выясним. Допивай свой чай со всевозможной стремительностью. Нам не следует слишком сильно отставать от них.

Когда они вышли на автостоянку, БМВ там уже не было. Трефузис открыл водительскую дверцу «вулзли», Эйдриан тем временем озирался в поисках машины, готовящейся устремиться в погоню.

— Никаких подходящих кандидатов я не наблюдаю, — сообщил он.

Трефузис нагнулся, поднимая что-то с земли. Потом распрямился, держа в руке продолговатый, сложенный вдвое листок бумаги, который и передал через крышу «вулзли» Эйдриану.

— Это было засунуто под дверцу. Что там написано?

Эйдриан развернул листок и расправил его на крыше машины.

— Думаю, это код или, скорее, шифр. Что-то из них. В любом случае, для меня это чистая тарабарщина. Взгляни.

Эйдриан перевернул листок и показал его Трефузису.

— Юная Нэнси удалась в свою маму, — сказал тот. — Это написано на волапюке.

— На чем?

— На волапюке. Весьма глупый международный язык, выдуманный лет по меньшей мере сто назад очаровательным господином по имени Иоганн Шлейер. «Vol» на его языке означает «мир», а «puk» — «говорить». Знай он, что по-английски это «рвота», был бы поосмотрительнее в выборе слов.

— И что там сказано?

— Похоже, за нами следуют две машины, одна — зарегистрированный во Франции синий «Лимон Би-Икс», что бы сие ни значило, другая — белая швейцарская «Ауди-четверка».