ЭПИЛОГ

ЭПИЛОГ

1

1

Прошло двадцать лет.

Пер-Рамсес, столица Египта, стремительно превратившаяся за время славного царствования Рамсеса Второго из небольшого провинциального городка в огромный многоязычный город и ставший крупнейшим торговым и ремесленным центром, жил своей бурной, не знающей сна жизнью. Однажды вечером в одном из притонов, каких множество развелось вокруг центрального рынка, сидели трое закадычных друзей. Это были художник Хеви, каменотёс Бухафу и медник Пахар. Время, конечно, наложило на них свой след, но значительно меньший, чем можно было ожидать. На этот раз друзья проматывали золото, полученное за очередной барельеф, прославляющий победу великого фараона Рамсеса Второго в битве под Кадешом.

— Кто бы мог подумать, что битва, в которой египтянам так досталось от хеттов, будет кормить нас целых тридцать пять лет? — говорил Хеви, склоняясь над глиняной кружкой, полной хорошего местного вина. Оно было не хуже финикийского, а стоило вдвое дешевле. У художника совсем поседела и поредела непокорная шевелюра, но он продолжал её собирать в сильно отощавший конский хвост на затылке.

— И кормить неплохо, — расхохотался Пахар, ставший лысым толстячком, всегда пребывающим в отличном настроении. Это было потому, что он периодически прикладывался к фляжке с вином, которую обычно носил у себя на поясе.

— Хватит болтать об этой проклятой битве. — Бухафу ударил кулачищем по столу, за которым сидел. — Как я о ней вспоминаю, так перед глазами всплывает тот азиат, что вырвал у меня из уха серьгу с рубином.

Только Бухафу почти не изменился. Он был всё таким же огромным и свирепым, лишь густые волосы изрядно поседели.

— Эх, хорошо бы залезть в какую-нибудь могилку человечка познатнее! — мечтательно протянул каменотёс и осушил очередную кружку вина.

— Всё, Бухафу, мы уже своё отлазили, — печально улыбнулся Хеви, — нам, старикам, пора уходить на покой, уступать место молодёжи, — он кивнул на парней, сидевших неподалёку.

— Вот это неправда! — взревел Бухафу, вскочив на ноги. Сейчас он напоминал огромную гориллу с седой щетиной на груди.

Каменщик-разбойник схватил в охапку первую подвернувшуюся под руку девицу и потащил её в угол на низкое ложе.

— Да я ещё дам фору молодым губошлёпам во всём — от кулачного боя до баб! — рычал он.

— Ну, этим ты молодости себе не вернёшь, — бросил, снисходительно улыбаясь, Хеви, лениво рисуя кисточкой на крупных черепках битых сосудов и на плоских камнях известняка скабрёзные и сатирические картинки.