Тем не менее для Софии было полной неожиданностью увидеть его в половине девятого утра у себя на кухне. Джеймс выглядел так, будто его только что вытащили из постели: волосы всклокочены, глаза все еще слипаются.

– Вы слышали новость? Я как узнал – сразу явился к вам.

– Что я должна была слышать? У меня плохо работает радио.

– Войска союзников вошли в Рим.

– Не может быть! Неужели правда?

Он закивал, и волна облегчения накрыла все ее существо, а на глаза навернулись слезы.

– Слава богу, слава богу! Но откуда вы знаете?

– У меня теперь есть собственный маленький радиоприемничек.

Он был так оживлен, так радовался этой новости, что, казалось, не мог остановиться:

– Я был уверен, что вы тоже захотите об этом узнать. Партизанские отряды готовы выступить.

София глубоко вдохнула и медленно выдохнула, все еще не в силах как следует усвоить эту новость.

– Помяните мои слова. Теперь мы будем охотиться за этими гадами.

– Наконец-то. Ночью я не могла уснуть: ревели грузовики, они ехали один за другим на север.

– Это немцы. Отступают. Нет, скорее бегут. А наши наступают им на пятки. В войне произошел перелом.

София вдруг вспомнила, что стоит перед ним в одной ночной рубашке.

– Послушайте, – заторопилась она, – вы, наверно, не откажетесь позавтракать. У нас есть яйца.

– Заманчиво.

– Через пять минут я к вам спущусь. Мы можем позавтракать в саду.

– И полюбоваться падающими бомбами?

Она улыбнулась. Впрочем, даже такие шутки нынче казались смешными, даже когда было совсем не до смеха.