– Да, он знал множество всяких поговорок.

Какое-то время они молчали; София стала вспоминать другие блюда, которые они готовили вместе, а затем ели вместе с отцом за обеденным столом. От матери пахло лимонным кремом и папиным любимым блюдом – фасолью с лесными грибами и чесноком.

– А помнишь, как лущили горох на балконе? – спросила мать.

– Да, и еще жарили цветки цуккини. У меня вечно они подгорали.

– И однажды кухню чуть не сожгла!

– Боже! Я не виновата в том, что кухонное полотенце кто-то повесил близко к огню.

– Нет, это была просто какая-то тряпка.

София расхохоталась:

– Настанет ли время, когда мы сможем готовить что-нибудь вкусненькое? Вот было бы здорово!

– Я бы сейчас не отказалась от брускетты с куриной печенкой.

– Да… Или от кролика в анчоусовом соусе. Впрочем, Карла не так давно готовила кролика. Вообще, из кролика можно приготовить тысячу блюд.

– А где она анчоусы достала?

– В консервной банке, она когда-то припрятала. – София улыбнулась, припомнив, как они с Карлой и Альдо прятали еду.

– Она всегда оставалась преданной тебе, правда?

– Да… ей было нелегко, особенно с тех пор, как Альдо…

– Да уж… А теперь у нее младшая дочка беременна. Как она с этим справится?

София не стала сообщать матери всех обстоятельств этого дела.

– Габриэлла в последнее время очень повзрослела. Справится сама, жизнь научит.

Оказавшись у опушки леса, они вышли на небольшое поле с такими сочными, такими зелеными всходами, что София уже с большей уверенностью посмотрела в будущее.

– Как думаешь, кто к нам придет, американцы? – спросила она. – Или британцы?