– Я не знаю. Но я… у меня есть брат, – голос Элис дрогнул, – младший брат.

Руби подняла нить с нанизанными на ней ининти и связала ее концы в узелок. Ожерелье заискрилось, блестящее и красное, пахнущее огнем. Она протянула его Элис. Элис лишь пораженно посмотрела на него. Руби потрясла ожерельем, показывая, чтобы Элис взяла его. Семена ининти мягко загремели, когда Руби опустила ожерелье в сложенные чашечкой руки Элис.

– Семена коралловой эритрины, – пробормотала Элис, – лекарство от сердечной боли.

Ее глаза покраснели.

– Все женщины в моей семье – мы носим их для инма[18], – сказала Руби. – Они придают нам сил во время церемоний.

Элис покатала семена в ладонях, поднесла их к носу и вдохнула паленый аромат.

– И еще одно. – Руби поднялась на ноги и вошла в дом, вернувшись через секунду с маленьким квадратным саше из хлопка. – Мятный куст, – сказала она, передавая саше Элис. – Положи это в свою подушку. Это будет поддерживать твой дух, пока ты будешь спать.

– Спасибо. – Элис поднесла саше к носу. – В моей семье мятный куст не для исцеления. Он означает «оставленная любовь».

Руби несколько мгновений изучающе смотрела на ее лицо.

– Оставленная, исцеленная, – пожала она плечами, – параллель неплохая, правда?

Она пошевелила палкой в костре. Он затрещал в ответ. Пламя взметнулось высоко в вечернее небо. Они молча сидели вместе.

– Я кое-что скажу тебе, Пинта-Пинта, – начала Руби через некоторое время. – Доверяй себе. Доверяй своей истории. Все, что ты можешь сделать, – это честно ее рассказывать.

Она потерла руки в дыме от костра.

Элис беспокойно покрутила в руках семена ининти.

– Паля? – спросила Руби.

– Паля, – ответила Элис, глядя ей в глаза.

Руби улыбнулась. Огонь ярко отражался в глазах Элис.

* * *

Отъехав на расстояние, достаточное для того, чтобы Килилпитяра превратился лишь в далекий сон на сумеречном горизонте, Элис остановила машину. Она вылезла из грузовика и пошла по красной земле вместе с Пип, трусившей рядом. Она шла среди кочек спинифекса, протягивая к ним руки и гладя ладонью верхушки высоких желтых травинок.

Элис говорила себе, что ей лишь нужна небольшая передышка, чтобы собраться с мыслями, но правда была в том, что, вопреки всему, в глубине души Элис продолжала сомневаться, правильно ли она поступала, покидая пустыню. Любовь к нему заволакивала все ее мысли. Она вытерла щеки, вспоминая вечер, совсем недавно, когда они с Диланом гуляли на закате вместе.