– Вы знаете, что такое вектор?

Инженер Арно знал. Дювалье, студент-гуманитарий, изучавший корейский язык, – нет. Жюль понял, что он не знает, и, хотя Арно и кивнул, объяснил для Дювалье:

– Просто предположим, что вам нужно прямо вперед, а течение сносит вас вправо, тогда вы забираете влево настолько, чтобы оказаться в нужном месте, – это раз. Когда я миную Лебяжий остров, я гребу с сильным уклоном на север, чтобы компенсировать течение, влекущее лодку на юг. Ветер все усложняет.

– А если вы оказались в воде?

– Я и так в воде, – разъяснил им Жюль, будто идиотам.

– Не в лодке, а плывете.

Теперь, глядя на них так, словно они и вправду были идиотами, Жюль сказал:

– Никто в здравом уме не плавает в Сене. Вода в ней мерзкая и опасная.

– А если лодка перевернется?

Жюль улыбнулся:

– Вы дали мне повод похвалиться. За почти шестьдесят лет я ни разу не переворачивался, поэтому не знаю. Всем остальным приходится искупаться – раз в год, дважды, особенно в самом начале. Спросите у них. А со мной такого не случалось. Меня ни разу не видели в Сене.

– А почему, как вы считаете?

– Равновесие, осторожность, везение. Все эти годы я не раз бывал на волосок от гибели. Выходил на веслах при таком сильном ветре, когда на реке поднимались волны с белыми гребнями. Баржи и моторки не раз окатывали меня кильватерной струей. На меня нападали жирные лебеди, бегущие по воде с растопыренными крыльями. Но я ни разу не опрокидывался.

– Тогда гипотетически. Скажем, пловец с южной стороны от Лебяжьего острова хочет добраться до причала у лодочного домика…

– Это должен быть очень сильный пловец, и вектор должен быть направлен на север, иначе он расшибется насмерть о набережную острова Сен-Жермен. Если он попытается плыть напрямик, его унесет к Севру. Течение в Сене мощное. Географически узкие каналы позднее стиснули каменными набережными. А когда русло широкой реки сужается, скорость течения увеличивается.

– Хорошо, – сказал Дювалье. – Мы почти закончили. Еще два вопроса – и все.

Жюль ждал. Ни опасения, ни тревоги на лице. Откуда им было знать, что он чувствовал каждый изгиб тела Элоди, словно она до сих пор прижималась к нему. У нее была маленькая крепкая грудь. Казалось, прикосновение ее тела ответило на все вопросы, разом сделав их неважными, по крайней мере на время. Арно и Дювалье не догадывались даже, что аромат ее духов, оставшийся на одежде Жюля, то и дело всплывал и уносил Жюля прочь из реальности.

Дювалье спросил, где мог находиться Жюль в ночь убийства, указав дату.

– Как же я смогу ответить? – покачал головой Жюль. – Кто такое может помнить? Вот вы?