Дювалье был полностью согласен и поэтому решил сыграть адвоката дьявола:
– Почему?
Он рассчитывал на длинную лекцию. Франсуа ему бы ее обеспечил – в страстном, напористом тоне, жестикулируя, как итальянец. Но Жюль ответил просто:
– Они должны стать французами, потому что это – Франция.
– Вы наслаждаетесь этим, – заметил Арно, безмолвно наблюдавший за ними и готовый в любую минуту стать как хорошим, так и плохим копом.
– Порой я наслаждаюсь всем подряд, но что вы имеете в виду под «этим»?
– Беседой.
– Разумеется, – сказал ему Жюль. И не смог удержаться, чтобы не прибавить по-английски: –
Арно, чей английский пребывал в зачаточном состоянии, подумал, что раз речь зашла о китах[64], то это что-то уж очень мудреное.
– Обычно люди, которых мы опрашиваем, очень недовольны. Они нервничают, мучаются. Почему же вы довольны, как слон, то есть как кит?
– Во многом, – ответил Жюль, – это отголосок того, что вы видели на улице, но не только. Моя жена умерла, моя единственная дочь вышла замуж. У меня больше нет учеников, а мой старейший друг – предатель и лгун, с которым я больше никогда не заговорю. Я могу за весь день не перемолвиться и десятком слов с живым человеком – официантом, продавцом газет, охранником в бассейне. И тут появляетесь вы – двое полицейских – и задаете мне такие интересные вопросы на ровном месте: что я думаю об арабах, собираюсь ли я углублять свои любовные отношения с девушкой, с которой вы меня видели у ворот? А потом, может быть, мы подойдем и к тому, зачем вы, собственно, здесь. Конечно, это забавно. Оставайтесь на ночь. Вы же не ужинали? Нам даже не нужно никуда выходить. Я могу приготовить что-нибудь. У меня есть большой американский стейк, которого хватит на троих, даже с ним вместе, – сказал Жюль, кивнув в сторону Арно. – Могу устроить нам барбекю…
– Прошу вас, – перебил его Дювалье, подняв руки, словно регулировщик дорожного движения, каким он и был какое-то время в самом начале. – Мы не задержимся надолго. Теперь, переходя к делу: вы занимаетесь греблей на Сене, верно?
– Как вы об этом узнали?
– Но вы не ходили на веслах с октября?
– Вы и это знаете?
– Согласно журналу в лодочном домике.
– Я был в Америке. Потом зима. Потом я узнал, что у меня аневризма. Врач предупредил, что мне нельзя ходить на веслах, а это значит, что лодку придется продать. Если я внезапно умру, то не хотелось бы затеряться в водах Сены. Она глубокая, полноводная и быстрая. Не хочу, чтобы дочь так и не узнала, где я упокоился.
– Но, – уточнил Дювалье, – после зимы и