– Разумеется, как вам угодно, но… вы же не одна пойдете в Хайбери?

– Одна. А чего мне бояться? Хожу я быстро. Двадцать минут – и я дома.

– Но как же вы пойдете в такую даль? Позвольте, вас проводит слуга моего батюшки… Позвольте, я прикажу подать экипаж. Он будет готов через пять минут.

– Благодарю вас, благодарю, но не стоит. Я лучше пройдусь. Да и что обо мне беспокоиться! Я сама скоро буду охранять других!

Она говорила очень взволнованно, и Эмма с чувством ответила:

– Это не повод подвергать себя опасности. Я прикажу подать повозку. Даже жара сейчас может быть опасной… Вы и так уже устали.

– Да, – признала она, – я устала, но это вовсе не та усталость… Быстрая прогулка меня взбодрит. Мисс Вудхаус, все мы иногда утомляемся душой. И моя, признаюсь, изнемогает. Вы окажете мне высочайшую услугу, если позволите поступить по-своему. Я лишь прошу вас, когда понадобится, сообщить, что я ушла.

Больше Эмма не возразила ей ни словом. Она все поняла и, войдя в ее положение, помогла немедленно покинуть дом, проводив с поистине дружеским рвением. На прощание Джейн Фэрфакс с благодарностью сказала ей: «Ах, мисс Вудхаус! Какое счастье иногда побыть одной!» Слова, казалось, вырвались прямо из ее изнеможенной души, выдав, какой постоянной выдержки требуют даже те, кто безгранично ее любит.

«И правда, что за семейка! И что за тетка! – подумала Эмма, возвращаясь в прихожую. – Искренне вам сочувствую. И чем больше вы будете показывать, как устаете от этих ужасов, тем сильнее станете мне нравиться».

Не прошло и четверти часа с ухода Джейн, а Эмма с отцом едва успели пролистать альбомы с видами площади Святого Марка в Венеции, когда в комнату вошел Фрэнк Черчилль. Эмма о нем и вовсе позабыла, но все равно очень обрадовалась. Теперь миссис Уэстон может быть спокойна. Вороная кобыла ни в чем не виновата, и правы оказались те, кто вспомнил о непостоянстве здоровья миссис Черчилль. У нее случился нервический припадок, который длился несколько часов. Фрэнк даже было оставил всякую надежду приехать, а знай он, как жарко будет в дороге и как поздно он, даже при всей спешке, прибудет, то и не поехал бы вовсе. Жара страшная, никогда еще он так не мучился и почти пожалел, что вышел из дома. Нет ничего хуже жары, он любой холод стерпит, но жара! Жара просто невыносима… И он, с весьма плачевным видом, уселся как можно дальше от дотлевающего камина мистера Вудхауса.

– Если вы посидите спокойно, то скоро остынете, – сказала Эмма.

– Как остыну, так тут же придется ехать назад. Я обязан быть дома, но на моем приезде так настаивали! Полагаю, вы вообще скоро все разойдетесь. Я уже кое-кого по пути сюда встретил… В такую жару! Безумие какое-то!