– У тебя хватит на такси? – спросил папа.

Он снова кивнул. Папа добавил еще банкноту, сунул ему в руку и согнул пальцы Амара:

– Еще немного – на случай, если это дальше, чем ты думаешь. Должно хватить.

Амар прислонился головой к папиной руке. Папа замолчал. Казалось, оба не дышат. Потом он пригладил волосы Амара, как делала мама, когда он был маленьким.

– Все будет хорошо, иншалла. Но мне нужно вернуться.

Амар чувствовал себя как в детстве, когда папа привозил его в школу и, прежде чем закрыть дверь машины, напоминал: «Тебе придется остаться в школе на весь день. Ты не должен звонить маме и не должен звонить сестрам. Я пойду, а ты останешься».

– С тобой все будет в порядке? Ты хорошо себя чувствуешь? Амар кивнул.

– Это просто… это просто спиртное? – прошептал папа.

Амар снова кивнул.

– Khassam? – спросил папа.

– Khassam.

Они сидели вместе. Потом он моргнул, и папы уже не было рядом. Как‐то ночью, когда он был очень маленьким, еще до того, как Худа начала носить хиджаб, мама рассказала им, как будет на небесах. Все родятся снова, с лицами, какие были у них в юности. Матери и дочери будут выглядеть как сестры, отцы и сыновья – как братья. На небесах никто не старится. Никто не устает. Ни у кого не останется желаний. Повсюду будут течь реки воды, реки молока и меда. Дома будут из драгоценных камней – изумрудов, рубинов и сапфиров. «Но прежде, чем мы доберемся до небес, – сказала она, – настанет день суда».

Сердце Амара глухо забилось в груди. Мама пояснила, что есть ангел, весь смысл существования которого – ожидание того дня, когда он подует в рог и пробудит души всех тех, кто когда‐либо жил. В тот день все воскреснут, чтобы оправдать себя. Все забудут, что при жизни у них были мать, дочь, подруга, они станут беспокоиться только за свои души и о том, сумеют ли они перебраться на другую сторону. Мы будем долго ждать, пока нас спросят. Нам покажется, что мы прожили много жизней, прежде чем настанет наш черед. И когда длинная очередь сократится и мы предстанем перед судьями, каждая часть тела будет свидетельствовать против нас, объясняя, что мы сделали в жизни, были ли наши деяния направлены на добро или зло, и ангелы, которые сидели на наших плечах, развернут свитки и прочитают Богу списки всех наших поступков, и Бог решит нашу участь.

Амар испугался. Он представил себе толпу людей. Вообразил, как его руки свидетельствуют против него и говорят: он толкнул Худу. Рисовал себе, как язык свидетельствует против него и говорит: он лгал. Но сильнее всего пугала мысль о том, что он будет выглядеть ровесником родителей. Как же он их узнает? И что произойдет, когда все воскреснут и никто не будет помнить о своих близких? Мама продолжала говорить о мосте, тонком, как волосок, и остром, как лезвие ножа, но именно папа заметил выражение его лица.