Лейси расширила глаза: неужели она не единственная женщина, которой приходится переживать весь этот ужас? Может быть, матери, чьи дети причинили им такое горе, распознают друг друга по каким-то только им заметным признакам, как члены тайного общества? Потому-то продавщица и выделила ее из толпы покупателей?

– Вам кажется, что вы расстаетесь на целую вечность, – продолжала женщина, – но поверьте, не успеете оглянуться, как он уже приедет на Рождество, а потом и на летние каникулы. Снова начнет опустошать ваш холодильник, и вы будете мечтать о том, чтобы занятия в колледже длились круглый год.

Лицо Лейси застыло.

– Ну да. В колледже.

– У меня дочь учится в Университете Нью-Гэмпшира, а сын в Рочестерском, – сказала продавщица.

– Гарвард. Мой сын едет в Гарвард.

Они только раз говорили о том, куда бы Питер хотел поступить. Он решил изучать информатику в Стэнфордском университете, а Лейси пошутила, что будет выбрасывать рекламные брошюры всех колледжей западнее Миссисипи: мол, это слишком далеко. Тюрьма в Конкорде находилась в шестидесяти милях от Стерлинга.

– В Гарвард? – сказала продавщица. – Он у вас, наверное, умник!

– Да, – сказала Лейси и продолжила свой рассказ об отъезде Питера в колледж.

Она лгала до тех пор, пока во рту не стало приторно, как от лакричной конфеты. Пока не поймала себя на том, что почти верит в собственную ложь.

В начале четвертого Джози перевернулась на живот, раскинула руки и уткнулась лицом в траву. Ей казалось, будто она держится за землю, чтобы не упасть с нее. В каком-то смысле так оно и было. Джози сделала глубокий вдох. Обычно она ничего не чувствовала, кроме запаха почвы и сорняков, но иногда после дождя ей слышался едва уловимый аромат льда и шампуня, словно Мэтт там, внизу, все еще был Мэттом.

Убрав в рюкзак обертку от сэндвича и пустую бутылку, Джози пошла по извилистой тропинке к воротам. У въезда на кладбище стояла машина. За все лето Джози только дважды встретила похоронную процессию, и оба раза ее слегка затошнило. Она ускорила шаг, надеясь, что успеет выйти и сесть в автобус, прежде чем начнется служба. Но, подойдя чуть ближе, она поняла, что у ворот стоит не катафалк и что машина даже не черная. Этот был тот же самый автомобиль, который сегодня утром был припаркован на их подъездной дорожке. Прислонившись к машине и скрестив руки на груди, стоял Патрик.

– Что вы здесь делаете?

– Я мог бы спросить у тебя то же самое.

– У нас свободная страна, – пожала плечами Джози.

Она ничего не имела против Патрика Дюшарма самого по себе. Просто по многим причинам он действовал ей на нервы. Она не могла смотреть на него, не думая о Том Дне. Но теперь приходилось с этим мириться, ведь Патрик стал еще и любовником ее матери – какое странное словосочетание! – а это, пожалуй, еще сильнее выводило из равновесия: влюбленная мама была на седьмом небе от счастья, а дочке приходилось тайно посещать могилу своего парня.