Селена знала: согласно официально признанной педагогической теории, между мальчиками и девочками различий нет. Но она также знала: любая мама или воспитательница по секрету – не для протокола – скажет тебе совершенно другое. Сидя на скамейке в парке, Селена наблюдала, как ее сын общается в песочнице со своими сверстниками. Две девочки готовили пиццу из песка и камушков, а мальчик, сидевший рядом с Сэмом, колотил самосвалом о деревянный бортик песочницы. «Да уж, никакой разницы», – подумала Селена.

Когда Сэм отвернулся от разрушителя самосвала и, подражая девочкам, стал насыпать в ведерко песок для куличика, она улыбнулась и подумала: «Интересно! Вот бы это означало, что он вырастет свободным от стереотипов и будет спокойно заниматься тем делом, которое ему по душе! Но так ли просто все это работает? Можно ли, глядя на маленького ребенка, понять, кем он станет?»

Иногда, наблюдая за Сэмом, Селена замечала, как в его глазах мелькает что-то от того взрослого мужчины, в которого он однажды превратится. А эти девочки? Вырастут образцовыми домохозяйками, как Бетти Крокер, или бизнес-леди, как миссис Филдс? А этот мальчик? Куда приведет его тяга к разрушительной деятельности? Кем он станет: алкоголиком или наркоманом? А Питер Хоутон? Толкал ли он других детей, давил ли жуков – словом, делал ли что-нибудь, что выдавало бы в нем будущего убийцу?

Мальчик переключился на землеройные работы: видимо, решил выкопать туннель до Китая. Сэм, бросив куличики, потянулся к оставленному без присмотра самосвалу, потерял равновесие и ударился о край песочницы коленкой. Селена тут же подлетела к нему, чтобы подхватить его на руки прежде, чем он заревет. Сэм оглядел других детей, понимая, что у него есть зрители. И хотя от боли рожица покраснела и сморщилась, как изюминка, он не заплакал.

Девочкам было проще. Они могли сказать: «Мне больно!» – или: «Это неприятно!» – и их жалоба считалась бы социально приемлемой. Мальчики так не говорят. Они не умеют выражать свои чувства ни в детстве, ни когда подрастают. Прошлым летом Джордан ездил на рыбалку со старым другом, чья жена только что подала на развод. «О чем вы говорили?» – спросила Селена, когда муж вернулся. «Ни о чем, – ответил он, – мы ловили рыбу». У Селены в голове не укладывалось, как можно провести с человеком шесть часов и ни о чем не разговаривать. Как можно сидеть с другом бок о бок в маленькой лодке и не расспросить его о том, как он переживает кризисный этап, не тревожится ли о будущем.

Сэм теперь катал самосвал по остаткам пиццы. Селена понимала: изменения не заставят себя долго ждать. В ближайшие несколько лет малыш будет с радостью обнимать и целовать ее, весело бежать к ней, как только она протянет к нему руки. Но потом он заметит, что его друзей матери уже не переводят через дорогу, что другие мальчики не делают в песочнице куличиков, а строят города и роют пещеры. В средних классах, если не раньше, Сэм начнет запираться у себя в комнате, смущенно увертываться от материнских прикосновений, отвечать на вопросы ворчливо и односложно – словом, вести себя по-мужски.