– Вы? – вскричал король с изумлением. – Зачем?

– Ваше Величество! Она, отдаваясь вам, сама дала клятву умертвить себя; но я… я не хотел, чтобы на вашей душе был такой тяжкий грех.

Король побледнел.

– Лишить девушку чести и жизни – смертный грех.

– Не вините меня, отец мой! Уверяю вас, что я хотел жениться на ней, но мне помешали Лерма и Сандоваль. Они уверили, что мне нельзя жениться на мавританке. А теперь, если б я и хотел, так уж совершенно невозможно; они в присутствии панского легата доказали мне, что мавры – еретики и что они только губят мое государство.

– Напротив, Ваше Величество! – вскричал Пикильо с жаром. – Не они губят государство, а его правители. – И он в немногих словах объяснил королю настоящее положение Испании, чего Филиппу никто не открывал. Он доказал ему, что Испания погибнет не от мавров, которые обогащают ее, но от ослепления инквизитора, от фанатизма Рибейры и от тщеславия герцога Лермы.

Каждое слово аббата пугало послушного Филиппа. Он блуждающими глазами смотрел на своего духовника и потом вдруг вскрикнул:

– Довольно!.. Теперь уже поздно!.. Я подписал!

Пикильо вскрикнул от глубокой скорби.

– Да… я был вне себя… меня убедили. Теперь нет средств воротить это повеление!.. Папский легат уже донес об этом в Рим. Послание уже обнародовано… и, – прибавил он с отчаянием, – может быть, приводится в исполнение.

В эту минуту аббату доложили, что его спрашивают. Он вышел и, скоро возвратившись, сказал королю, что знатнейшие бароны Валенсии, боясь ужаснейшего удара, который им грозит изгнанием мавров, приехали просить короля, чтобы он не разорял их и не отнимал хороших работников на полях и заводах.

– Их не допустили к Вашему Величеству, – прибавил Пикильо, – и они обратились ко мне. Угодно вам выслушать их?

– Но что им сказать! – вскричал король с отчаянием. – Я не могу исправить зла.

– Можно по крайней мере облегчить его, если будет угодно Вашему Величеству.

– Ну, хорошо, пусть войдут.

Мы не будем описывать отчаяния благородных дворян, которые любили своих вассалов более, нежели свое богатство. История сохранила память об их усердии и стараниях в пользу мавров. Она сохранила также имена некоторых благородных испанцев, которые защищали права человечества и честь государства открытым восстанием против жестокостей инквизиции.

Это были: Фернандо д’Альбайда, герцог Гандия, огромное имение которого совершенно расстроилось с изгнанием мавров; также графы: д’Аланьяс, де Буколь, д’Анна, де Синаркас и герцог Маньеда.

По приходе их к королю Пикильо, чтобы защитить честь своего государя, сказал, что испанский король в пользу веры принужден был принять эту меру и теперь сам ее оплакивает. Желая, сколько возможно, облегчить ее, для того чтобы поля и работы на фабриках не остались покинутыми, Аллиага предложил королю оставить некоторую часть мавров в Испании. Король позволил это, предоставив баронам право избрать из десяти семейств одно, чтобы оно могло научить христиан этому занятию.