– Как вам будет угодно, Мадлен, однако… возможно, стоит дважды подумать.

Вместо того чтобы заставить ее усомниться, этот совет, наоборот, как будто придал ей решимости. Она ответила с горькой усмешкой, исказившей черты ее лица:

– Подумайте о Поле, господин Дюпре, увидите, это помогает.

Она произнесла это желчно, не желая отступать, с присущим ей семейным упрямством.

Дюпре почувствовал, что его обвиняют в безразличии, даже в жестокости, хотя это несправедливо, ведь он понимает, каково Мадлен. Его представление о справедливости не пошатнулось ни после краха Гюстава Жубера, ни после падения Шарля Перикура. Андре Делькур был не лучше других, однако его смущал такой способ.

– Простите за настойчивость, но вы должны быть уверены в себе, это решение…

– Которое вы явно оспариваете…

Он не потупил взгляд. Перед ней был Дюпре, которого она встретила год назад, – прямой, хладнокровный, непреклонный.

– Мог бы оспорить.

– Во имя чего, господин Дюпре?

– Вы наняли меня на работу. Это, – он указал на газету, – не входит в мои обязанности.

Чтобы вернуть самообладание, Мадлен взяла стакан с минеральной водой «Виши», сделала два глотка, глядя куда-то вдаль, затем посмотрела на него:

– Если того требуют ваши принципы, мы можем на этом расстаться. На самом деле вы правы. Наше соглашение не предполагало… подобного.

– А как же ваша мораль? Она вам это позволяет?

– О да, господин Дюпре, – ответила Мадлен с поразившей его искренностью. – И даже более того… – И грустно, с нотками сожаления добавила: – Как видите, я к этому готова.

Дюпре стоял перед выбором, который в глубине души он уже сделал.

– Договорились.

Мадлен не поднялась. Дюпре понимал ее, но не одобрял. Их отношения приняли неожиданно серьезный оборот.

Вскоре они перестанут видеться. Надо бы сказать что-то, но нужные слова не приходили на ум.

– Ну что же, – сказала она, – мне надо ответить на любезное приглашение Делькура. Ужин, возможно, сегодня… Вас это устроит, господин Дюпре?