– Простите, дорогой Андре, вы не против, если я сяду на стул? Мягкая мебель мне не подходит. Лечение очень помогло, и я не хотела бы снова что-нибудь повредить…

– Конечно, – сказал Андре, который предпочел бы сидеть, повернувшись к залу спиной. Именно по этой причине Мадлен вынудила его пересесть.

– Вы позволите, я на минутку, дорогая Мадлен?

Она сделала еле заметный жест: да, разумеется.

Андре обошел столики, чтобы поприветствовать знакомых: тут – депутата от оппозиции, там – редактора газеты «Эвенман» и промышленника Армана Шатовье, симпатизировавшего заявлениям фашистов и все еще воздерживавшегося от финансовой поддержки запуска ежедневного издания Андре.

По пути он заказал графин охлажденного белого вина.

– Вы такой светский, мой дорогой, – восхитилась Мадлен, когда Андре вернулся.

Он скромно потупился. Светский, светский…

– Скажите, а скоро появится эта новая ежедневная газета?

Она знала, что он чудовищно суеверен.

– Слухи…

Мадлен отложила меню. Сделав выбор, она скрестила руки перед собой.

Внимание Андре было приковано к Шатовье. Кажется, он украдкой поднял бокал, чтобы поприветствовать его? Андре ограничился благодарным взглядом. Господи! Если Шатовье решится наконец поучаствовать – дело в шляпе!

– Простите?

– Вы рассеянны, Андре… Да еще во время ужина со старой приятельницей – как некрасиво.

– Простите, Мадлен, я…

Она рассмеялась:

– Я пошутила, Андре!

Она глянула через его плечо и заметила Шатовье, которого узнала по портретам в газетах.

– Мне кажется, сегодня вечером решается что-то важное для вас, я не ошибаюсь?