«Прибыв в Брюнн, – рассказывает Савари, – император нашел цитадель, оставленную неприятелем. Ее склады были полны, и по небрежности, которую трудно понять, здесь были сложены уже приготовленные боеприпасы, которые мы могли тотчас же использовать. Австрийские чиновники передали нам все с такой точностью и пунктуальностью, как бы они сделали это для своего командования»[655]. Император был очень доволен этой находкой и тотчас же распорядился сделать город Брюнн и Шпильбергскую цитадель операционной базой для своей армии.

В тот момент, когда дивизия Удино вступала в город, а штабные офицеры французской армии принимали Шпильбергские склады, французская кавалерия двигалась вперед по широкой равнине к востоку от Брюнна вдоль шоссе Брюнн – Ольмюц. Чувствовалось, что настроение на аванпостах изменилось. Больше не встречалось дезорганизованных групп отставших солдат. Вместо них на равнине были развернуты значительные силы русской конницы. Со своей стороны, Мюрат двинулся вперед с мощным конным авангардом. Вслед за командующим по дороге и прямо через поля широким фронтом скакали на рысях стройные эскадроны драгун, конных егерей и гусар. В распоряжении Мюрата было более 3000 кавалеристов: драгунская дивизия Вальтера, три легкоконные бригады и два полка конных егерей[656]. С русской стороны под командованием генерал-майора Чаплица было также более 3000 кавалеристов[657].

Стычки передовых постов начались еще в девять часов утра. С появлением основной массы французской конницы все говорило о том, что начнется жаркое дело. Бригада драгун Себастиани, конно-егерская бригада Мильо и гусары Трейяра сбили посты русской кавалерии и устремились вперед вдоль Ольмюцкого шоссе. Но на подходе к Позоржицкой почте они столкнулись с основными силами русских.

Октав Левавассер, который со своими пушками, как всегда, был впереди авангарда, вспоминал: «Дойдя до гребня холма, мы вдруг увидели в долине массу в шесть тысяч кавалеристов, которые шагом двинулись на наши два полка. Моя артиллерия открыла огонь по этой грозной туче всадников. Трейяр и Латур-Мобур закричали: “Держитесь, гусары! Держитесь, конные егеря!” …Массы русской кавалерии обошли нас одна справа, другая слева и стали окружать нас. Моя артиллерия взяла во фланг левую массу и открыла огонь картечью. Но, увидев позади нас другие эскадроны, русские решили их охватить…»[658]

По всему полю закипела отчаянная кавалерийская рубка. Французские драгуны и конные егеря были опрокинуты. Санкт-Петербургский драгунский полк врезался в ряды неприятельских всадников. Согласно рапорту Багратиона, рядовой Дмитрий Чумаков в упорной схватке захватил штандарт[659].