Все эти соображения необходимы для уяснения роли Бэрлея в тот момент, когда легкомыслие Лейстера и подлость Кингтона поставили первого из них в такое положение, которое на первый взгляд казалось совершенно непоправимым даже и при самой могущественной поддержке провинившегося.

Когда Бэрлей получил первые донесения Вальтера Ралейга, сообщавшего о мерах, принятых им для расследования брака графа Лейстера, то он принял их более чем хладнокровно. Он спокойно продолжал заниматься текущими делами и, только покончив с последними, улыбнулся тонкой, ироничной улыбкой политика и государственного человека, затем, кликнув дежурного курьера, он приказал тому немедленно отправиться к лорду Лейстеру, чтобы пригласить его для разговора о весьма важном деле.

Курьер прибыл к Лейстеру в такой ранний час, когда тот еще не имел обыкновенно привычки вставать. Но, несмотря на то что Дэдлей был совершенно не готов к выходу, он инстинктом почувствовал, что в данном случае дело не совсем ладно; поэтому он приказал ответить лорду Бэрлею, что прибудет в самом непродолжительном времени, после чего оделся и поспешил к премьер-министру.

Бэрлей имел привычку вести все свои дела с абсолютным спокойствием; поэтому он не упустил ни одной из формальных тонкостей церемонии приема и только потом приступил к цели этого собеседования.

– Милорд! – самым сухим голосом начал он. – Я получил рапорт сэра Вальтера Ралейга; тем не менее я считаю нужным сначала поговорить с вами, прежде чем представлю этот рапорт на благоусмотрение ее величества.

Лейстер изменился в лице, но попытался представиться совершенно равнодушным.

– Это очень любезно с вашей стороны, милорд, – ответил он. – Надеюсь, что рапорт сэра Ралейга вполне подтвердил мои показания?

– Нет, этого я не мог бы сказать ни в коем случае; наоборот, из рапорта совершенно ясно видно, что ваш Кингтон является еще гораздо более отъявленным негодяем, чем, быть может, даже вы это предполагаете, и это обстоятельство кажется единственным, которое говорит в вашу пользу.

Лейстер смертельно побледнел, и неожиданность подобного оборота дел вызвала его на страшную неосторожность.

– Неужели Кингтон выдал меня? – крикнул он в испуге.

– Прежде – да, – ответил Бэрлей, – но в настоящем случае нет; теперь он выдал с головой только самого себя. Однако будьте любезны лично просмотреть все бумаги, а потом мы уже поговорим с вами.

Бэрлей занялся другим делом, а Лейстер погрузился в чтение поданных ему министром бумаг.

– Дело приняло такой оборот, которого я никак не ожидал! – сказал он наконец.