Мину раскрыла Библию и нашла завещание, которое по-прежнему лежало между страниц, где она его оставила. Эмерик наклонился и поцеловал мадам Буссе:

– Тетушка, вы просто чудо.

– У нее лихорадка, монсеньор, – сообщила нянька.

– Я вижу.

Видаль посмотрел на Бланш, которая безмолвно лежала под одеялом с закрытыми глазами, бледная и недвижная, с застывшим лицом, точно мраморное надгробное изваяние. И все же, несмотря на то что она за все это время ни разу не шелохнулась, он был совершенно уверен, что она не спит.

Он обвел взглядом ее покои, которые были для него убежищем и местом наслаждений. Теперь он видел во всем здесь лишь напоминание о собственном безрассудстве. Отдать свою репутацию в руки подобной женщины…

– Будешь при ней, – бросил он няньке. – Чтобы не оставляла ее без присмотра ни на миг. Когда ребенок появится на свет, ее недуг пройдет.

– Хорошо, монсеньор.

Видаль перекрестил бледный лоб Бланш и вполголоса произнес над ней благословение, затем подошел к столу в углу спальни, где оставил плащаницу.

– Не смотрите, – приказал он.

Солдаты и нянька торопливо отвернулись.

Наконец, в дыму и жару горящего леса, Господь удостоил его ответом после столь долгого молчания. Внезапно он с ясностью увидел свой путь. Скорее, скорее прочь из Пивера, от Бланш с ее ублюдком, прочь навсегда!

Он поставил себе слишком скромную цель. Должность епископа Тулузы – чин, заслуживающий того, чтобы его добиваться, но почему бы ему не устремить свои помыслы выше? Покровительство Бланш, вместо того чтобы способствовать его возвышению, напротив, стало препятствием на пути.

Видаль взял в руки кожаный футляр. Вправду ли герцог де Гиз сейчас находится в Сен-Антонен-Нобль-Вале, местечке, хорошо знакомом Видалю по ранним годам его пастырского служения? Именно там он впервые заприметил Бланш, невинную девочку, оплакивавшую смерть своего отца. Ее безыскусное горе тогда тронуло его.

Видаль усилием воли отбросил это воспоминание.

Он отправится прямиком в Сен-Антонен-Нобль-Валь и предложит свои услуги герцогу де Гизу и его сыну. Хотя поговаривали, что Гиз начал сдавать, его роль в противостоянии принцу Конде и гугенотской угрозе по-прежнему оставалась главенствующей, к тому же, в отличие от множества его соратников, он был человеком, всей душой преданным своему делу. Какие блага его милость был бы готов предложить тому, в чьем распоряжении находится настоящая плащаница? Видаль снял крышку, запустил внутрь руку и извлек на свет обрывок полотна. Он ощутил под пальцами тонкую ткань, нащупал в углу крошечную прореху, доказывавшую подлинность реликвии, и стал ждать. Он ждал, что Господь явит миру Свою славу. Что на него снизойдет благодать, превосходящая любое человеческое понимание.