Таково было обвинение, взведенное на короля. Двадцать членов конвента явились в Тампль, чтобы прочесть королю обвинительный акт и допросить его.

Конечно, он отрицал подобный договор, подтверждая под присягой, что отклонил все предложения иностранных государей, так как они могли освободить его, только угрожая Франции.

Однако вожаки революции хотели во что бы то ни стало доказать его виновность. Людовика Капета требовалось устранить, чтобы Робеспьер и Марат, Дантон и Петион со своими друзьями могли достичь неограниченной власти.

Пожалуй, в конвенте находилось еще немало лиц, которых ужасала эта кровавая развязка, но они не осмеливались возвысить свой голос, подчинялись террористическому давлению, которое оказывали на конвент заправилы революции. Им было известно, что за спиною этих заправил стояли массы уличного сброда, проникнутые ненавистью к королевской власти и аристократии, готовые растерзать, как врага отечества, всякого, кто осмелится заступиться за людей, навлекших на себя народную ненависть и обреченных на гибель.

Тем не менее нашлись несколько мужественных, верных слуг короля, которые осмелились принять его сторону. В качестве обвиняемого Людовика предали теперь суду, и конвент превратился в трибунал, который должен был решить, виновен ли король или нет.

Ради соблюдения формальностей по закону следовало дать королю защитника. Конвент вызвал желающих принять на себя эту обязанность в уверенности, что никто не захочет взяться за такое опасное дело.

Однако желающие нашлись. Были еще мужественные, великие и благородные люди, которые сжалились над покинутым королем и хотели попытаться спасти того, кто был обречен поплатиться за вину своих предшественников и пролить свою кровь за грехи отцов.

Едва стало известно, что конвент соглашается дать обвиняемому Людовику Капету трех защитников, как из Парижа и прочих городов стали поступать заявления от лиц, готовых взять на себя защиту короля.

Даже из-за границы присылали защитительные речи на его имя. Одна из них с пламенным воодушевлением защищала несчастного низложенного монарха, и ее автор заклинал Францию не пятнать своей благородной, юной свободы жестоким убийством неповинного, единственное преступление которого состояло в том, что он был сыном своих отцов и унаследовал от них корону вместе с их виною. Эта защитительная речь была написана немецким поэтом Фридрихом Шиллером.

Из числа многих, предлагавших ему свои услуги, Людовик выбрал только двух защитников: во-первых, своего бывшего министра, философа Ламуаньона де Малерб, потом адвоката Троше и наконец, по неотступному настоянию Малерба, молодого, знаменитого адвоката Дезэжа. Этим людям предстояло защищать короля против ужасного обвинения в измене отечеству, которое подтверждалось сотнями писем и документов.