– Вот, отче, дорога мне предстоит, а по ночам сон один одолевает, только не разумею, к чему он, может, ты растолкуешь?

– Эге, княже, – лукаво усмехнулся в бороду Могун, выслушав сон, – ты сам и сестра твоя Ефанда не хуже меня знаки, во сне приходящие, читать умеете. Признайся, однако, что не хочется то исполнять, вот и нет желания уразуметь сон. – Лик старшего кудесника стал серьёзным. – Не советуют боле Боги с Пращурами одной ногой по княжьей стезе идти, а другой по волховской. Выбирать надо, вот и всё, и нет никакой загадки.

Не раз за долгий путь из Киева до Нов-града всплывал в памяти Ольга сей разговор с Могуном. На то и дорога, чтобы спокойно думать, тем более когда позади остались привычные дела и хлопоты, порой не такие важные, какими казались в повседневной суете. Проплывающие мимо лодьи берега, поросшие лесами, в которых царит свой мир, мерный плеск волны о деревянные борта, и в лад всему этому вечному и неторопливому текут такие же мысли.

Ольг не то вспомнил, не то узрел свой ещё детский разговор с отцом. Они тогда ловили сиг-рыбу в заветном месте, где река Волхов в озеро Нево впадала. Такой доброй рыбы более нигде не лавливали, хотя мать смеялась частенько над ними, говоря, что и у самого Приладожья их сосед рыбак Глоба точно такую же добывает. Пока отец готовил невод, девятилетний Ольг наблюдал, как стайки беззаботных мелких рыбёшек беспорядочно носились в тёплом верхнем слое воды. Но вот там, под водой, что-то изменилось, и стайка из беспорядочной круговерти, как снег в метель, выстроилась в осторожную и быструю рать. Теперь все рыбки, будто воины, выполняющие наказ невидимого начальника, плыли то в одну сторону, то все как одна тёмными молниями устремлялись в другую, снова на какое-то мгновение насторожённо замирали и тут же резко срывались в новом направлении… Он хотел спросить отца, кто же это так неожиданно подчинил себе беззаботных рыбок и каким волшебством так ловко управляет ими, но вместо этого почему-то спросил про другое:

– Атер, а правда рекут, что наш род волхвовской? Выходит, и ты волхв, и бабушка моя, она ведь людей лечит, она тоже волхвиня?

– Эка ты вопросами-то засыпаешь. – Отец явно радовался любознательности сына. – Давай сперва невод забросим, а уж потом я тебе попробую ответить.

Лишь после того, как вся снасть оказалась в воде, отец продолжил беседу.

– Волхвом, сыне, нельзя стать, как, скажем, гончаром, скорняком или угольщиком, – пошёл в ученье к рукомысленнику, поднаторел, и вот ты уже худо-бедно, а горшки лепишь, кожу мнёшь или уголь древесный обжигаешь.