– А на волхва разве учиться не надо? – удивился Ольг.

– Как же не надо, всю жизнь волхв учиться должен, с раннего детства и до кончины своей, – молвил отец. – Только ведь одной учёбы мало.

– Так чего же ещё? – в удивлении вздёрнул белесую бровь Ольг.

– Видеть надобно, сынок, по-особому, всё вокруг видеть.

– Да ведь я и так всё добре вижу, даже тех двух чаек, что на дальних камнях сидят, во какой я глазастый.

– Это ты, братец ситный, очами видишь, а волхву одного телесного зрака недостаточно. Помнишь, я тебе про Великий да малые Триглавы рассказывал?

Сын молча кивнул.

– То-то! Волхв должен видеть и то, что перед очами его, и то, что душа чувствует, и разумом понимать да воедино связывать всё, что три зрака ему показывают. Зреть прошлое, и будущее, и то, что сейчас происходит, но далече отсюда за много дней пути, вот как всё непросто для волхвовского зрака, сыне! – поднял палец вверх отец.

– Мудрёно! – восторженно молвил Ольг, стараясь уложить в своём разуме и сердце то, что поведал ему отец.

– Вот ты, сынок, сейчас видишь наш челнок, реку, те округлые каменья у дальнего берега, чаек, небо. Кузнец, скажем наш дядька Кряж, сейчас из горна железину докрасна раскалённую тянет и кладёт её на наковальню, берёт молоток и помощнику своему, молотобойцу молодому, указывает, куда и как ударить. А купец Бажан на торжище в Ладоге барыш считает да ярится, что не с таким доходом рассчитывал обратно домой вернуться. А кроме нашего Приладожья ещё много весей и градов есть, и кругом люд разный живёт, и каждый видит что-то своё, и этим занят, и весь мир для него в этом своём – в торжище, кузнице, в волне морской или речной, в поле огнищанском, в сече лютой или дороге дальней. А волхв, он должен одновременно всех зреть и ещё помнить о Богах, Пращурах, о Земле-матери, Небе-отце и разуметь их тоже должен, как того же кузнеца или торговца, рукомысленника или пахаря, дерево или озеро, горы и травы.

Это вон как с рыбами, которые ходят в освещённой солнцем воде. Каждая по своим делам торопится, кто сюда, кто туда, кто вверх, кто вниз, а потом вдруг будто одним целым становятся и в нужную сторону как одна плывут. Вот так и волхв, всех людей и всё, что живёт и растёт на матушке-земле, зрит как нечто единое, из многих частей состоящее, и оттого ведает, куда этому единому надлежит двигаться, а куда нет.

Ольг опять надолго задумался и, только когда нос лодьи уже ткнулся в небольшой деревянный мосток, снова спросил:

– А как же он может указать всем сразу, куда идти, а куда хаживать не надо, его-то не могут все одновременно услышать, далеко ведь, и разные все, сам рёк, что у каждого свои дела?