До поступления на государственную службу доктор Энаккони не представлял себе глубины пропасти, разделяющей науку и общество. В то время как в науке человеческий разум добился впечатляющего прогресса, политические и социологические аспекты существования общества практически застыли на месте.

Он никак не мог взять в толк упорство, с которым человечество стремилось воевать, хотя войны требовали огромных материальных расходов и не приносили никакой пользы. Его возмущало, что мужчины и женщины по-прежнему убивали друг друга, хотя имелись медикаментозные средства и методы лечения, позволяющие успешно подавлять жажду убийства. Его возмущали атаки политиков и средств массовой информации на ученых, изучающих генетику человека. Им хватало наглости утверждать, что ученые посягают на святую душу. Неужели кто-то не понимал, что без улучшения генетического кода человечество обречено на вымирание?

Повестку дня совещания доктору Энаккони сообщили заранее. Полной уверенности в том, что взрыв атомной бомбы – часть общего плана террористов, направленного на дестабилизацию американского общества, не было. Предстояло установить наличие связи между двумя молодыми физиками, Гриззом и Тибботом, и лидером террористов Джабрилом. Вот доктора Энаккони и хотели спросить о целесообразности проведения сканирования мозга с использованием химических препаратов.

Доктора Энаккони такая постановка вопроса раздражала. Почему его не попросили провести сканирование до взрыва атомной бомбы? Кристиан Кли утверждал, что он занят кризисом с заложниками, а угроза взрыва не так уж серьезна. Идиотская логика, по-другому и не скажешь. Президент Кеннеди отказался подписать указ о сканировании из гуманистических соображений. Да, если бы оба молодых человека оказались невиновными и сканирование повредило бы мозг, решение президента назвали бы античеловечным. Так что Энаккони не сомневался, что политики просто перестраховались. Он же подробно рассказывал Кеннеди о процедуре, и Кеннеди понимал, что процесс сканирования практически безвреден, зато человек говорит правду и ничего, кроме правды. Они могли бы обнаружить и демонтировать бомбу. Времени бы хватило.

Печально, конечно, что погибло столько людей, но Энаккони не мог не восхищаться двумя молодыми учеными. Даже сожалел о том, что не обладает такой же, как они, силой духа. Они доказали свою правоту, пусть страшным способом, но доказали. Человек становится умнее, обладает все большим запасом знаний, а потому многократно возрастает угроза того, что атомную опасность будут представлять не государства, а личности. Ту же угрозу могут представлять собой и зарвавшиеся бизнесмены, и лидеры маленьких государств, страдающие манией величия. Но эти блестящие физики, очевидно, думали о политических, а не научных способах регулирования ситуации. Они думали о том, чтобы политики надели узду на науку, остановили ее продвижение. А ответ, разумеется, лежал в изменении генетического кода человека, с тем чтобы сама идея насилия стала для него неприемлемой. Поставить тормоза на гены, точно так же, как их ставят на локомотив. Просто, как апельсин.