Только в келье аббата стоял телевизор. Информационные программы изо дня в день забавляли его. Особенно завораживало его постоянство ведущих в вечерних выпусках новостей. Иной раз и он, подтрунивая над собой, видел себя одним из ведущих передачи, главный герой которой – господь бог. И тут же напоминал себе о необходимости смирять гордыню.

Когда автомобиль подъехал к монастырю, аббат уже стоял у ворот в сопровождении двух монахов в заштопанных коричневых рясах и сандалиях на босу ногу. Кристиан вытащил из багажника чемодан Кеннеди, увидел, как аббат пожал руку избраннику народа. Аббат скорее напоминал хозяина гостиницы, а не слугу господа. Он радостно улыбался, а когда ему представили Кристиана, спросил: «Почему бы вам не остаться? Неделя молчания вам не повредит. Я часто видел вас по телевизору. Вы, должно быть, устали от разговоров».

Кристиан благодарно улыбнулся, но промолчал. Повернулся к Кеннеди, пожал на прощание руку. Лицо не выражало никаких чувств, рукопожатие вышло вялым. Он не напоминал человека, скорбящего по своей жене. Скорее выглядел, как пациент, приехавший в больницу на плановую, не слишком сложную операцию.

– Будем надеяться, что нам удастся сохранить твое здешнее пребывание в тайне, – сказал Кристиан. – Такое увлечение религией людям не нравится. Они даже могут подумать, что ты свихнулся.

Губы Френсиса Кеннеди чуть изогнулись в подобии улыбки:

– Они ничего не узнают. В этом я могу на тебя положиться. Заберешь меня через неделю. Этого времени мне должно хватить.

Кристиан задался вопросом: а что может случиться с Френсисом за эти дни? На глаза навернулись слезы. Он сжал плечи Кеннеди.

– Ты хочешь, чтобы я остался?

Кеннеди покачал головой и вошел в ворота монастыря. В тот день Кристиан решил, что все будет хорошо.

Следующий после Рождества день выдался светлым, солнечным и морозным. Ледяная броня словно сковала землю, а над ней синим зеркалом висело небо. Френсис стоял у ворот один, без чемодана, вскинув руки над головой, всматриваясь ввысь. Казалось, он наслаждался вновь обретенной свободой.

Когда Кристиан вылез из кабины, Кеннеди быстро обнял его, радостно вскрикнул. За семь дней, проведенных в монастыре, он словно помолодел на семь лет. Ослепительно улыбнулся Кристиану. Той самой улыбкой, которая завораживала миллионы людей. Улыбкой, которая убеждала мир, что счастье может победить, что сущность человека – добро, что можно построить мир, где всем будет хорошо. От этой улыбки на душе Кристиана сразу стало легко. Он понял, что за Френсиса можно не беспокоиться. Он будет силен, как прежде. Надежда мира, опора всей страны и каждого из ее граждан. И впереди их ждут великие дела.