Магда с удивлением обозревает колышущиеся толпы. Столько евреев, и никто не собирается хватать их и сажать в поезд за убеждения. Они наконец смогут называть свои имена и обнажать руки, не опасаясь репрессий или глумления антисемитов.

– Магда, – шепчет Ливи, – ты готова? – Она цепляется за руку сестры – если отпустит, то может улететь прямо в небо. Но потом тяжесть в кармане снова швыряет ее на землю. – Думаешь, нас будут обыскивать перед высадкой?

– Не имею понятия, – отвечает Магда. – Но если да, то мы все прыгнем за борт и доплывем до причала.

Ливи смеется и начинает говорить Магде, что будет жаль, но слова застревают у нее в горле.

– Умница. Лишнего не болтала, – скалится Исаак, стоя перед ними.

На Ливи моментально накатывает знакомый ужас, страх, воспоминание о голоде и лишениях лагерной жизни. Ее рука засунута в карман, но вместо револьвера пальцы смыкаются на маленьком ноже. Она медленно достает его и держит сбоку.

Исаак не двигается. Он бросает взгляд на нож, на других пассажиров, заполнивших палубу.

– Если я сейчас закричу, – тихо говорит ему Ливи, – то кому, по-твоему, поверят мои братья и сестры? Тебе или мне?

– Не будь дурой! – шипит он.

– Давай попробуем, а? – вздернув подбородок, говорит Магда.

Исаак вдруг широко раскрывает испуганные глаза, поднимает руки вверх и отступает.

– Куда ты идешь? – повышая голос, спрашивает Ливи.

Но капо поворачивается и бежит к трапу.

– Знаешь, Ливи, – говорит Магда, – я почти жалею, что ты этого не сделала.

– Чего? Не зарезала его или не позвала на помощь?

– И то и другое. – Магда кладет руки на плечи сестры. – Ливи, мы в последний раз видим этого мужика. Мы не возьмем его с собой в Израиль. В последний раз посмотри, как он убегает, а потом мы забудем о нем.

Ливи тяжело дышит – ее вновь одолевают воспоминания, – но она кивает, желая, чтобы Исаак был последним из того, что нужно отпустить.

С верха трапа они смотрят на причал, чтобы навсегда запечатлеть эту картину в памяти. Не успевают они сделать и шага, как мимо них протискивается молодой человек.

Ливи сжимается, но это всего лишь парень, который торопится сойти на берег.

– Извините, – бормочет он.