Графиня Дюкормье (тихо мужу):

— Вы говорите без увлечения. Что с вами? Приободритесь!

Принц (немного удивленный холодностью Дюкормье):

— Разве вы, граф, не согласны с моей мыслью? Разве вы не находите, что ваше законодательство освящает ужасную безнаказанность?

Графиня Дюкормье (дотрагиваясь до руки мужа):

— Полноте же! Он находит вас холодным.

Дюкормье:

— Напротив, я вполне согласен с вашим королевским высочеством. Мне также кажется, что в большинстве случаев человек, воспользовавшийся невинностью и доверием молодой девушки и потом бросивший ее, — негодяй, достойный презрения. К несчастью, в этом отношении в нашем законодательстве пробел.

Графиня Дюкормье (шепчет мужу):

— Теперь лучше. Но все-таки слишком холодно.

Герцогиня де Спинола:

— Не находит ли ваше высочество, что в деле есть необъяснимая до сих пор вещь?

Принц:

— Какая, герцогиня?

Графиня де Спинола:

— Да записка бедной Клеманс Дюваль. Потому что, в конце концов, вы, ваше высочество, правы: несчастная достойна сожаления. В записке говорится, кажется, что семейство герцогини де Бопертюи — причина всех несчастий этого ужасного создания, Марии Фово.

Принц:

— Да, герцогиня, и меня это поразило. Тут какая-то тайна. Быть может, она выяснится на суде.

Князь фон Ловештейн:

— Действительно, это — очень таинственное обстоятельство, потому что какие отношения, какая связь могли существовать между людьми таких различных положений, как Мария Фово и герцогиня де Бопертюи!