— В таком случае откройте ее суду.

Подсудимая:

— Нет, теперь не скажу… может быть, после… как мне вздумается. А пока я буду молчать.

Председатель:

— Но скрывать от правосудия истину или откладывать объявление ее означает преступное умолчание. Даже для вашей пользы я приглашаю вас к полной откровенности.

Подсудимая:

— Позднее я увижу, говорить или нет.

(Подсудимая отвечала на эти вопросы отрывистым, резким тоном и как-то рассеянно, чтобы не сказать — ненормально; надо принять к сведению, что Мария Фово не вполне владеет рассудком или преувеличивает свою ненормальность. Она смотрит то остановившимся, то блуждающим свирепым взглядом.)

Председатель:

— Итак, вы отказываетесь теперь объяснить причину пьянства вашего мужа? Жаль, что вы упорствуете в скрытности. Но оставим это. Вы бросили магазин, полюбовно разошлись с мужем и переселились жить к родителям, которых вскоре потеряли?

Подсудимая (вытирает слезы):

— Да, милостивый государь.

Председатель:

— Ваше приданое и большая часть наследства после родителей пошли на уплату долгов вашего мужа? Небольшую оставшуюся часть вы внесли за четыре года вперед в пансион за дочь. Следствие беспристрастно установило эти факты, делающие вам честь.

Подсудимая:

— Я сделала только должное. (С горькой иронией.) Я здесь, кажется, не для того, чтобы мне делали комплименты.

Председатель:

— Вы здесь для того, чтобы говорить и выслушивать правду, все равно, благоприятна она для вас или нет. После смерти родителей вы поселились в Сент-Антуанском предместье, недалеко от пансиона, куда вы отдали дочь?

Подсудимая:

— Да.