В конце ноября Катерина сообщила братьям, что свадьба назначена на 7 января 1837 г.¹¹⁵² Между тем, жених в середине декабря занемог. По данным архива Кавалергардского полка, Дантес болел с 15 декабря 1836 г. по 3 января 1837 г.¹¹⁵³ Болезнь носила отчасти дипломатический характер, поскольку больной стал появляться на светских приёмах по крайней мере за неделю до дня поправки, указанного в полковых документах. Болезнь Дантеса отсрочила развязку.

Тем временем свет продолжал злословить по поводу ревности Пушкина. На вечере 23 ноября С. Карамзина избрала предметом беседы с В. Соллогубом «историю о неистовствах Пушкина». Соллогуб, по словам Софи, сам ухаживал за Пушкиной и охотно поддержал тему¹¹⁵⁴.

28 декабря Пушкин с женой и свояченицами был в гостях у Карамзиной-Мещерской, где столкнулся лицом к лицу с Дантесом. Софи Карамзина по обыкновению подробно описала вечеринку в письме к брату. «Пушкин, – писала она, – продолжает вести себя самым глупым и нелепым образом; он становится похож на тигра и скрежещет зубами»; при его встрече с Дантесом в доме Мещерских «снова начались кривляния ярости и поэтического гнева»¹¹⁵⁵.

Ксенофонт Полевой однажды сказал Пушкину, что в стихах его встречается иногда такая искренняя весёлость, какой нет ни у одного из наших поэтов. Пушкин отвечал ему, что в основе своей его характер «грустный, меланхолический и если он бывает иногда в весёлом расположении, то редко и ненадолго». Эти слова были сказаны тридцатилетним Пушкиным. К концу жизни черты характера, отмеченные самим поэтом, стали более заметными. По словам того же Полевого, лишь в кругу близких людей Пушкин был разговорчив, любезен и остроумен. Его весёлость не знала предела, его речь была красноречивой импровизацией, он овладевал разговором; однако в большом обществе, среди чуждых ему людей Пушкин казался стеснённым, попавшим не на своё место¹¹⁵⁶.

По наблюдениям Е.Ф. Розена, своей манерой поведения поэт выделялся среди людей света. Каждое его движение было страстным, выдававшим избыток жизненной силы. Когда его увлекал разговор, писал Розен, он пленял своей речью ещё больше, чем своими сочинениями. В обществе же, при обыкновенном разговоре, он казался слишком порывистым и странным, даже бесхарактерным: он там будто страдал душою¹¹⁵⁷. Н.М. Смирнов писал о Пушкине: «В большом кругу он был довольно молчалив, серьёзен, и толстые губы давали ему вид человека надувшегося, сердитого; он стоял в углу, у окна, как будто не принимая участия в общем веселье. Но в кругу приятелей он был совершенно другой человек; лицо его прояснялось, он был удивительной живости, разговорчив, рассказывал много, всегда ясно, сильно, с резкими выражениями, но как будто запинаясь и часто с нервическими движениями, как будто ему было неловко сидеть на стуле»¹¹⁵⁸. Смирнов часто принимал Пушкина в своём доме. По словам Плетнёва, «общество, особенно где Пушкин бывал редко, почти всегда приводило его в замешательство, и оттого оставался он молчалив и как бы недоволен чем-нибудь»¹¹⁵⁹.