— Скончался.

Трижды ударили в колокол.

2

Наутро, отстояв службу, Алексей Михайлович занялся описью патриаршего имущества.

Государь сам на себя хмурился, но не мог подавить в себе жутковатой радости: представилась возможность покопаться в тайниках угасшей человеческой жизни, и очень хотелось найти нечто такое… Упаси Бог, не изобличающий недостойный архипастыря порок, а такое, чтоб душу отлетевшую высветлило неким теплым светом, крестик, что ли, какой-нибудь деревянный или нечто, сохранившееся от детских дней усопшего.

…Келейной казны было 15400 рублей. Огромные деньги.

С наслаждением переписывал государь, сам переписывал, все бесчисленные серебряные сосуды, тарели, кубки…

Бережлив был патриарх Иосиф! Всякая рюмочка была у него впятеро завернута.

Принесли с чердака оружие: пищали, сабли, арбалеты. Все смазано, завернуто. Через сто лет приходи — ничто не пропадет.

Келейной рухляди набралось на 3238 рублей.

Обнаружились еще деньги, домовая казна, — 13300 рублей. Эти деньги должны были перейти к новому патриарху.

Уже под вечер, славно потрудившись, государь приступил к еще одному замечательному делу — к раздаче денег Иосифа.

На милостыню и окуп церковных мест было дадено две тысячи рублей. Церкви, не имевшие возможности заплатить обложений, шедших в патриаршью казну, могли быть закрыты. Михаилу Ртищеву на раздачу бедным царь выделил тысячу рублей. В тюрьму, в Стрелецкий приказ, пожаловано сто, в Троице-Сергиев монастырь — триста, в московские монастыри — пятьсот рублей. Патриаршим людям царь выделил две тысячи, патриаршему духовнику — сто, родственникам Иосифа — шестьсот рублей и отдельно его племяннику — двести.

На строение монастырей государь отписал тысячу двести рублей и всем, кто был в доме, по десяти.

Себе царь не взял ничего, и переписчикам ничего не дал.

Покончив с делами, государь перекрестился, открыл наугад лежащее на столе Евангелие, прочитал: «Говорит ему Петр: хотя бы надлежало мне и умереть с тобою, не отрекусь от тебя».

Дома никак не мог прийти в себя от прочитанного. Упреком стояли те, евангельские, слова. Грех признаться, но радовался государь, что освободился престол для достойного. Желая скорейшего исполнения тайного своего желания, не откладывая на завтра задуманного, сел писать письмо на Соловки, митрополиту новгородскому Никону:

«…А мати наша, соборная и опостольная церква, вдовствует, зело слезно и вельми сетует по женихе своем… Возвращайся Господи ради поскорее к нам, обирать на патриаршество именем Феогноста, а без тебя отнюдь ни за что не примемся».

3

А жизнь катила рекою, то разливаясь, то уходя подо льды или убывая на палящем солнце, но не останавливаясь ни на миг единый.