Испугавшись, что святая накажет ее за столь ретивое стремление в город иноверцев, Роксанда с чувством прочитала про себя молитву, поцеловала ковчег и поспешила к гробницам матери своей и трех братьев-погодков.

Уже сидя в карете с подругой и служанкой, которых она собиралась взять с собою в Истамбул, Роксанда снова закрыла глаза и увидела Босфор и корабль на Босфоре, золоченый, устланный коврами…

Отец, благословляя дочь в дорогу, очень внимательно поглядел ей в глаза и как-то по-особенному сказал:

— Будь умницей! Во всем будь умницей! Я полагаюсь на твой ум.

6

Княжну разбудили горлицы. Они стонали от любви, ибо воздух над Босфором настоян на цветах любви.

Но тотчас Роксанду охватила тревога: а что, если все это — сон. Сколько раз сладкие сны обманывали ее.

— Нет! — сказала Роксанда, улыбаясь. — Я слышу запах моря.

Она открыла глаза, и солнце окатило ее, как из ведра, разбиваясь в брызги о решетчатое окно. Роксанда позвала Эмилию, оделась, умылась. Как птичка, поклевала изюму, выпила чашечку кофе, взяла с собою Иляну и, конечно, Эмилию и в носилках отправилась на золотой базар.

Здесь было столько драгоценностей, что над рядами лавочек и лавок сияло, словно от жаровни.

Скрыв лица под чадрами, девушки сошли с носилок и дивились на богатства, свезенные в Истамбул со всех концов земли.

— А где же раковины, Эмилия? — спросила нетерпеливо Роксанда.

— Они дальше, за рядами, где торгуют жемчугом.

— Так веди же нас скорее туда!

Роксанда торопилась к тайне.

На птичьем базаре, где Эмилия покупала для госпожи попугайчика, к ней подошла гирруджи — женщина, глазеющая невест, — и сказала:

— Купивший мои услуги высок ростом, и несравненно пригож лицом, и благороден манерами. Он воплощенная добродетель, молод, сиятелен, хоть и чужестранец. Передай твоей госпоже, что этот замечательный господин убьет себя, если она откажется выслушать его речи.

— Но мы живем в Серале! — воскликнула пораженная Эмилия.

— У моего господина много денег, а в Серале всегда найдется евнух, сердце которого тронет блеск золотых монет, — сказала гирруджи. — Мой господин просил передать твоей госпоже: пусть она пойдет в ряды, где торгуют заморскими раковинами, и попросит продать ей ту раковину, которая стоит одно парá.

— Но не перепутала ли меня госпожа с кем-то? — спросила встревоженная Эмилия.