Князь Дмитрий Вишневецкий устанавливал большую мортиру. Он устанавливал ее так, чтоб снаряды падали на цитадель. После смерти своего великого дяди, князя Иеремии, Дмитрий уехал в немецкие земли. Не для того, чтобы развеяться, а для того, чтобы стать ученым-воином. Особенно его тянуло к пушкам. Он учился сначала в Голландии, потом переменил несколько немецких княжеств. Его уже стала занимать не разрушительная сила огня, но сам полет ядра. Оказывается, полет этот можно высчитать. Это не стихия. Баллистика завела молодого князя в дебри математики. И цифирь, одна цифирь — стала ему спасением от себя же самого, когда он узнал: Роксанда венчалась с каззаком Тимошем. Только тогда он признался себе, что вся эта поездка за немецкой боевой наукой совершена ради спасения Роксанды. Он собирался явиться, как сам Георгий Победоносец, и защитить молдавскую княжну от варвара. Но у варвара было под рукою войско, а молодому Вишневецкому еще предстояло делом доказать, что он — князь не только по роду, но и по воинскому призванию.

Математика спасла, умерила первую оглушительную боль, но не излечила от любви и ненависти.

То и дело впадая в черную меланхолию, князь Вишневецкий вернулся на родину. Когда пронесся слух, что Тимош осажден в Сучаве, он в тот же день оседлал коня и поехал искать встречи с похитителем своего счастья.

Пушка была установлена, и князь Дмитрий сам сделал три первых выстрела: Кондрацкий вел армию на приступ.

И вдруг, когда наступающие были уже под стенами, городские ворота отворились и несколько тысяч казаков врубились в пехоту, как в лозняки.

Впереди всех на желтом коне скакал Он. Князь Дмитрий замер у своей мортиры. Мортира стреляла, но князь и грохота, кажется, не слышал. Это было как видение. Всадник на желтом коне, с луком в руках скакал, пуская стрелы, и каждая находила цель.

Пан Кондрацкий бросил на казаков конницу, но казаки отступили, а со стен, прикрывая их отход, ударили пушки.

— Его конь не касался копытами земли, — услышал князь Дмитрий свой голос и опамятовался. — Что за фантазия?!

Он пришел в свою палатку и написал вызов на поединок. Написал и тотчас порвал послание… Вызвать на поединок хлопа? Этого не поймут. А хам еще и высмеет его, князя, на весь мир. Под стенами Сучавы кого только нет!

— Мне поможет случай! — как заклинание твердил князь.

Отныне он держал коня наготове и являлся к своим пушкам в доспехах рыцаря.

Осада затягивалась, сентябрь был уже на середине, а взять Сучаву казалось делом немыслимым.

Князь Дмитрий дважды еще видел Тимоша, но был от него далеко.