— Поляки в городе есть?! — закричал на него Тимош.

— Какие поляки? Поляки там! — махнул воевода рукою в сторону осаждавших.

— Я не о тех. В городе есть хоть кто-нибудь польской крови?

— Есть! — обрадовался воевода. — Есть!

— Ко мне их! — А казакам своим приказал: — Ставьте виселицы на стене!

Поляков оказалось трое, но у двоих из них были жены дети…

Кондрацкий на размен согласился. Пленные казаки вернулись в Сучаву, а из Сучавы были изгнаны три семейства.

К этим несчастным и пришел князь Дмитрий Вишневецкий.

— Вы в Сучаве всю осаду, — сказал он им, — вспомните, нет ли у молодого Хмеля любимого места, откуда он за боем смотрит?

— Как же! Он всегда на одном месте сидит! — сказали обиженные на Тимоша горожане. — Все про то место знают.

— Не могли бы вы показать мне это место?

— Вон там! — охотно тыкали пальцами горожане в сторону крепости. — Вон, где обрыв. Высокое место. Оттуда во все стороны видно.

14

Это жизнь у людей долгая, как бы коротка она ни была, у смерти — нет времени.

Ядро ударилось в телегу, и Тимош получил сотню несмертельных ран. Его, как сыпью, побили занозы, большие, малые, мельчайшие.

Первым подбежал к наказному гетману Георгий, подхватил под руки.

— Да не ранен я! Это пустяки! — Но кровь заливала одежду, Тимош покачнулся. — Погляди тут! — кивнул Георгию. — Что-то они затевают. Пушки перетаскивали. Федоренко пусть готовым будет.

Сел на коня, доскакал до цитадели. Сам поднялся в покои Домны Тодоры. С мгновение смотрели друг на друга. Ни единая жилочка не дрогнула в лице княгини: а стоял перед нею человек, одежда которого набухла от крови.

— Панцирь не надел, — сказал Тимош виновато. — Куда мне лечь?

Его уложили.