X

— Я просто вспомнил ваши приметы. Те, что были разосланы всем исправникам и урядникам Могилёвской и прилегающим к ней губерниям, — успокоил его князь. — «Роста среднего, лицом чист, бороду бреет, волосы русые, нос прямой. Приметы особые: таковых не оказалось». Мало что изменилось из этого. Разве что особая примета появилась.

— Вы про это? — хозяин гостиницы отвёл от туловища руку на перевязи. — Так вашими стараниями, Василий Михайлович. От той пули, что вы мне всадили в день вашей свадьбы. Рана толком сразу не зажила, да и какой в лесу уход? Долго гноилась, потом вот рука болеть стала. К каким только докторам, европейским светилам, не обращался. Всё без толку. Сохнет медленно, но верно.

— Вы должны мне быть благодарны, Владимир Андреевич. Вместо унции пороха, как должно, я зарядил тогда в стволы вдвое меньше. Иначе бы руку вам пришлось ампутировать. Удар пули двенадцатого калибра в предплечье с трёх шагов — очень серьёзная рана. Да вы и сами это знаете.

XI

Мужчина ушёл от ответа. Но это была не растерянность. Он тут же по-хозяйски сдвинул стул и уселся так, чтобы держать в поле зрения входную дверь. Теперь настала очередь откровенно рассматривать своего визави.

— А вот вы, мне кажется, даже помолодели, князь, — не удержался Дубровский от ухмылки. — Что стало с вашей подагрой, где мягкие бархатные сапоги?

— Не один вы умели рядиться в чужую личину.

— Да, не углядел я тогда в вас охотника… Оплошал.

— Что теперь-то вспоминать, — миролюбиво парировал Верейский. — Вы ведь тогда тоже не поздравить нас с Марьей Кириловной явились.

— А где же она? В России осталась?

— Да. Навсегда.

— Что так?

— Она умерла.

Услышав это, Дефорж разом осунулся всей фигурой, словно караульный после смены на часах. Потянулся к бутылке. Её тёмное стекло, показалось, обрело какой-то траурный отблеск. Он налил себе и князю и, не дожидаясь, когда тот возьмёт свой бокал, осушил свой до дна. И только потом заговорил.

— Извините. Мои соболезнования.

— Ничего. Уже восемь лет прошло. Сразу после родов.

Сказав это, Василий Михайлович едва кивнул на сына и представил: